Иван Крамской Неизвестная

Дамам в море быть рисково,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.

Дама в кубрике – явленье,
и тем более — одна ,
только , нам на удивленье,
не смущается она.

И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той – какая,
как Таити, далека.

Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.

И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием « ландо».

Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.

И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.

Неизвестная прекрасна –
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
Тем, что слишком хороша.

И конечно, непохожи
наши жены на нее
по одеже и по коже –
стирка, штопка, ребятье.

Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитие и рабье
гордость тайная видна.

И в старухах , и в девчонках
что –то прячется в тени,
и , быть может, тоже в чем-то
неизвестные они.

А в любой прекрасной даме –
где –то – спрятанная мать,
и ее, быть может, тянет
нам тельняшки постирать.

И она кочует с нами
в чужедальние края
над волнами, сквозь цунами,
как рыбачка, как своя.

А когда мы у Камчатки
и во льдах идет аврал,
жаль, что тонкие перчатки
ей Крамской нарисовал.

Евгений Евтушенко 1971 год