НЕ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ ПОТОМ…

Когда упадут хлопья белые…

Застелют людской срам…

Хочу быть твоей самой первою,

Такой, какой ты не знал…

И хочется быть самой ласковой,

И самою нежною быть…

По белому кинуть красками…

По первому, так любить…

Узорами стекла выкрасить,

Деревья, стволы, серебро…

У ЖИЗНИ, НА НОЧЬ, СЧАСТЬЯ ВЫПРОСИТЬ…

НЕ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ ПОТОМ…

Забыть, замести всё прошлое,

Согреться и греть теплом…

Не помнить дурное, пошлое,

НЕ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ ПОТОМ…

Замерзаю в тоненьких одеждах…

Пальцами ищу во льду любовь…

Жду, что скоро будет всё как прежде…

Вру, себе, что он полюбит вновь…

Льдинки, рассыпаясь режут пальцы…

Как жестоко, бессердечен лёд.

Ничего, уже не будет дальше…

Но пройдёт…

И это всё, ПРОЙДЁТ!

Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась Любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было – сорок сороков.
И чудаки – ещё такие есть –
Вдыхают полной грудью эту смесь
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде, чем узнать, что «я люблю» –
То же, что «дышу» или «живу».
И вдоволь будет странствий и скитаний.
Страна Любви – великая страна,
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она,
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна.
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить
Любой ценой – и жизнью бы рискнули, –
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал
Потому что, если не любил, –
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих, захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько ни зови.
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви.
Их голосам – всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться – со вздохом на устах –
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
Я поля влюблённым постелю –
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу – и, значит, я люблю!
Я люблю – и, значит, я живу!

Вы жили прошлым.
Прошлому – хвала!
Большой театр –
маленькие тени.
Вы тени раскаляли добела
и возвращали им
живое тело.
Пусть в жилах кровь!
Пусть каждый говорит!
Раскроет карты –
карты будут биты.
В ком совесть спит,
а в ком она кипит,
хоть знает:
правда обернется пыткой.
Веками пересуды берегли.
Но к Пушкину,
трагически умна,
идет не Гончарова Натали,
а скорбная вдова Карамзина.
Так не одна истаяла свеча.
И наскоро заставлены утраты.
И время маскирует палача,
И не найдешь ни злых,
ни виноватых.

Не взыщи, мои признанья грубы,
Ведь они под стать моей судьбе.
У меня пересыхают губы
От одной лишь мысли о тебе.
Воздаю тебе посильной данью –
Жизнью, воплощенною в мольбе,
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.
Не беда, что сад мой смяли грозы,
Что живу – сама с собой в борьбе,
Но глаза мне застилают слезы
От одной лишь мысли о тебе.
1941

О чем ты думал этой ночью?
О боли, страхе и тоске?
А что хотел ты этой ночью?
Упасть, забыться, утонуть в вине?
Самим собой на жизнь ты вдохновлен
И разум в этом не помеха
И грех твой будет искуплен
При появленьи луча света.

А дома – мрак. На улице – тоска,
И от забот трамваи не уносят.
Мы будем жить. Пока ещё. Пока…
А на часах – без четверти, но восемь.

Скорей, скорей! И вещи – на полу,
Холодный чай – поспешными глотками,
Горит лицо на мартовском ветру,
Не отогреть холодными руками.

На остановке – хмурая толпа,
Штурмует дверь усталого трамвая…
Я – безмятежней этого столба,
Ведь все равно уже не успеваю…

И денег нет… Мороженое, прочь!
И батарея капает уныло…
А мы с тобой решили в эту ночь,
Всему виной – несовершенство мира.

Мария Хамзина.

Ты знать не можешь, как тебя люблю я, —
Ты спишь во мне, спокойно и устало.
Среди змеиных отзвуков металла
Тебя я прячу, плача и целуя.

Тела и звезды грудь мою живую
Томили предрешенностью финала,
И злоба твои крылья запятнала,
Оставив грязь, как метку ножевую.

А по садам орда людей и ружей,
Суля разлуку, скачет к изголовью,
Зеленогривы огненные кони.

Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
Какие скрипки плещут этой кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне!

Федерико Гарсиа Лорка

Ежедневное чудо –
не чудо,
Ежедневное горе –
не горе.
Настоящее горе
другое.
И о нем говорить не хочу я.
Ежедневные блестки,
как ветошь.
Ежедневная ноша
не давит.
В ежедневные слезы
не веришь.
Не тревожит.
Надоедает.
Лжет язык
в ежедневном застолье.
Бесконечные вопли
писклявы.
Постоянные вздохи –
не вздохи.
Ежедневные клятвы –
не клятвы.
Ежедневная ссора –
не ссора…
Но,
над спелой росой нависая,
вдруг встает
ежедневное солнце.
Ошарашивая.
Потрясая.
Ежедневной земли
не убудет.
И шепчу я,
охрипнув от песен:
пусть любовь
ежедневною будет.
Ежедневной, как хлеб.
Если есть он.

Роберт Рождественский.