Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась Любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было – сорок сороков.
И чудаки – ещё такие есть –
Вдыхают полной грудью эту смесь
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде, чем узнать, что «я люблю» –
То же, что «дышу» или «живу».
И вдоволь будет странствий и скитаний.
Страна Любви – великая страна,
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она,
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна.
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить
Любой ценой – и жизнью бы рискнули, –
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал
Потому что, если не любил, –
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих, захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько ни зови.
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви.
Их голосам – всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться – со вздохом на устах –
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
Я поля влюблённым постелю –
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу – и, значит, я люблю!
Я люблю – и, значит, я живу!
О чем ты думал этой ночью?
О боли, страхе и тоске?
А что хотел ты этой ночью?
Упасть, забыться, утонуть в вине?
Самим собой на жизнь ты вдохновлен
И разум в этом не помеха
И грех твой будет искуплен
При появленьи луча света.
А дома – мрак. На улице – тоска,
И от забот трамваи не уносят.
Мы будем жить. Пока ещё. Пока…
А на часах – без четверти, но восемь.
Скорей, скорей! И вещи – на полу,
Холодный чай – поспешными глотками,
Горит лицо на мартовском ветру,
Не отогреть холодными руками.
На остановке – хмурая толпа,
Штурмует дверь усталого трамвая…
Я – безмятежней этого столба,
Ведь все равно уже не успеваю…
И денег нет… Мороженое, прочь!
И батарея капает уныло…
А мы с тобой решили в эту ночь,
Всему виной – несовершенство мира.
Мария Хамзина.
Ты знать не можешь, как тебя люблю я, —
Ты спишь во мне, спокойно и устало.
Среди змеиных отзвуков металла
Тебя я прячу, плача и целуя.
Тела и звезды грудь мою живую
Томили предрешенностью финала,
И злоба твои крылья запятнала,
Оставив грязь, как метку ножевую.
А по садам орда людей и ружей,
Суля разлуку, скачет к изголовью,
Зеленогривы огненные кони.
Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
Какие скрипки плещут этой кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне!
Федерико Гарсиа Лорка
На тропинке лежал кленовый лист, такой тоненький, одинокий, дрожащий не то от испуга, не то от промозгло-рьяного осеннего ветра… Я подняла его, положила его, замерзшего, на свою маленькую теплую ладонь. Благодарно распластавшись почти прозрачной — просвечивали красные вены-прожилки — желтой разлапистой пятерней, лист грелся и мечтал о лете… Потом он уснул и увидел чудесный сон, где было много-много вечнозеленых кленов, задорно кивающих улыбающимся прохожим…
Для меня этот лист — крик о помощи. Крик одиночества, потерянности, никомуненужности… А так просто порой заставить этот надрывный крик звучать по-новому, звонко и радостно. Нужно только совсем немного тепла.
Ежедневное чудо –
не чудо,
Ежедневное горе –
не горе.
Настоящее горе
другое.
И о нем говорить не хочу я.
Ежедневные блестки,
как ветошь.
Ежедневная ноша
не давит.
В ежедневные слезы
не веришь.
Не тревожит.
Надоедает.
Лжет язык
в ежедневном застолье.
Бесконечные вопли
писклявы.
Постоянные вздохи –
не вздохи.
Ежедневные клятвы –
не клятвы.
Ежедневная ссора –
не ссора…
Но,
над спелой росой нависая,
вдруг встает
ежедневное солнце.
Ошарашивая.
Потрясая.
Ежедневной земли
не убудет.
И шепчу я,
охрипнув от песен:
пусть любовь
ежедневною будет.
Ежедневной, как хлеб.
Если есть он.
Роберт Рождественский.
Скажи, зачем ты сделал так?
Мы были счастливы с тобою.
Теперь какой то кавардак.
Пусть, был ты не доволен мною,
НО так зачем? Зачем любовь,
Ее б беречь, а ты ей в печень,
Разбил все в кровь,
Ничто не лечит.
Теперь тоска сидит внутри,
Любовь толкает своей пяткой.
Ты б только знал, что натворил…
Зачем? Останется загадкой.
СОЛНЦЕ.
Солнца луч смотрел в окно,
Зазывал играться.
Я не спала так давно,
Мне бы отоспаться.
Сбой системы головы,
Проще- сдвиг по фазе,
Вирус съел мои мечты
В электронной базе.
Солнце шторами гоню,
Убирайся глупое,
Ты не видешь, я хочу,
Своё утро, хмурое.
Вот настырное никак,
Не уйдёт с экрана.
Говорит, что я сама,
Типа, мелодрама…
Глупая звезда светил,
В облака засунься,
Меня милый разлюбил,
Ты ко мне не суйся.
Солнце, лишь смеётся всё,
Шевелит лучами.
Говорит- да всё пройдёт,
Завари-ка чаю.
Заварила, сижу, пью,
Руки кружкой грею.
Да и правда, что туплю,
Что я так болею?
А любовь?
А что любовь,
Умерла, бывает,
Так ещё родится, вновь-
Солнце обещает.
Ладно, ты иди, свети,
Хватит тут смеяться,
Я посплю ещё, прости,
Мне бы отоспаться.
Солнце за угол зашло,
Отпустив окошки,
Подарив свое тепло
Мне, соседской кошки…
раскрыв картоном книги
обложку живота,
туда впихнувши глину,
насыпал и свинца..
«зачем?»—спросили кошки,
«чтоб стало хорошо,
вот погрущу немножко,
тебя что не нашёл»..
раскрыл картоном книги
животную поверхность,
как дверь с иконой фиги—
в растрёпанную вечность..
из живота на волю
растут сквозь щели розы
из траурных бемолей
в тождественную прозу..
всё это,безусловно,
распутство на асфальте,
смажь тело мёдом ровно,
эй,осы! жальте! жальте…