И хочется лечь, завернуться в небо, от всех сквозняков подоткнуть бока…А серая армия дона Рэбы с утра маскируется в облака. Куда ни посмотришь — повсюду рати, подмокшая вата саднит в груди…И я выхожу их встречать в халате, в носках, мизантропии, бигуди. Я режу огурчик, соленый, вялый, нектар для моих дорогих гостей…И осень засаленным одеялом уже застелила мою постель.
-О, Господи, дай мне…
— Возьми сама.
— Сходить за кефиром. Сойти с ума.
И я не мыслю себя без виски, янтарных колосьев вторая власть, была бы я киской — купила вискас, а так — по октябрьски надралась. Цепная дворняга, калачик света тащу по команде «Пошла! Апорт!», мне хочется даже прослыть поэтом — ведь это, по сути, престижный спорт. Четвертая рифма, вода седьмая, не вижу, не слышу, иду на Вы…Как милой бедняжке дожить до мая? Бедняжки к морозам уже мертвы.
О Господи, я же…
— Уже не я.
Расти до отметки. Срастить края.
И я засыпаю, зажав аорту в промокшей, осенней, чужой горсти, промозглое время — другого сорта, уже не способное прорасти, последнее, злое, не мякиш — сажа, скребу по сусекам, держусь в руках, а в общем, родные, совсем не скажешь, что я препарирую облака. Прости меня, милый, за эту силу, хохочет в кармане картонный черт. Я просто хотела, чтоб все красиво. Он садит меня на свое плечо.
О, Господи, слева!
— Смотрю, держись.

©Хамзина Мария