Мэри давит таблетки и делает порошок,
Размеренно думает: первое – эти люди,
Все прочие, в общем – все у них хорошо;
Сосед повесился, правда, но все там будем…
А так, их проблемы и выеденного яйца
Не стоят: подумаешь, грипп там или желтуха,
Или с утра не могут узнать лица
В зеркале собственного. Смотрят себе порнуху,
Кофе пьют, носятся целый день по кругу…
К вечеру не отличить живого от мертвеца.
Какие заботы бывают у мертвецов?..

Мэри тем временем жадно в себя вдыхает
Свое утешенье, свой праздник; думает: лет пятьсот
Все проживут еще точно, а я не знаю –
И это второе, о чем хотелось бы мне сказать –
Сумею ли я додышать до полудня завтра.
У Мэри зрачки, как пуговицы, в глазах,
Мэри давно на каком-то режиме авто-
Пилота; не помнит точно, где ее тормоза,
И почему ей нужно остановиться.

Третье – она думает, уронив на стол
Голову – все остальные находят принца;
В моем же случае проще бы застрелиться
Спрыгнуть с балкона, повеситься, отравиться
Газа вдохнуть, постояв чуть-чуть над плитой…

Дженни, соседка сверху, прижалась к мишке –
Он один ее любит медвежьей своей душой.
Она шепчет ему на ухо все тише, тише:
Teddy, скажи, я сумею сегодня выжить?
И почему у других все так хорошо?