Владислав Ходасевич / 1886 — 1939 /

Перед зеркалом

Я., я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Желто -серого, полуседого
И всезнающего, как змея?

Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах, —
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?

Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть, —
Это я , тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?

Впрочем — так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины — к причине,
А глядишь — заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.

Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами —
Только есть одиночество — в раме
Говорящего правду стекла.

Лучший критик русского зарубежья Георгий Адамович писал о Ходасевиче: » Он реалист — очень зоркий и правдивый. Но внешность нашей жизни в его передаче теряет краски и движение». Адамович повторил слова Тютчева, приложенные к России:
» Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья-
Жизнь отошла -и, покорясь судьбе,
В каком -то забытьи изнеможенья,
Здесь человек лишь снится сам себе».
Тютчеву было пятьдесят шесть, когда он вынес на бумагу эту отчаянную горечь ,а Ходасевич с такого начинал:
«В моей стране — ни зим, ни лет, ни весен.
Ни дней, ни зорь, ни голубых ночей.
Там круглый год владычествует осень,
Там серый цвет бессолнечных лучей».
Ему двадцать один год, это его первая книга, называется, как ни странно, » Молодость», и в этой книге это первое стихотворение.