«Трава…мокрая…так хорошо, когда можно дышать полной грудью. Вдыхая призрачные запахи и обманчивые образы. А если прищурить глаза вот так и посмотреть на эту дорогу, можно увидеть таиственного странника в чёрном плаще…такого смешного с тяжёлой котомкой. А открывая глаза, чувствовать, как по щекам катятся слёзы…
«Хорошо» — слово, произнесённое на выдохе, сопровождаемое клубочками пара приобретает какой-то особый смысл. Такой далёкий от обычного «хорошо», связанного с чем-то плотским и живым…
Когда я здесь — моя жизнь останавливается, как старинные часы в шкатулке…гулкое тиканье, как биение сердца, раздаётся в деревянной коробке, как у меня в ушах…порой кажется, что вот-вот и оно остановится..еще совсем немного. Но сердце успокаивается и снова выдох…и снова это самое «хорошо»…чувство гордое, будто побывал на краю пропасти…
И так хочется сказать что-нибудь и на языке вертится что-то, что горчит и жжёт губы, словно уксус. И ты говоришь…и говоришь…тихим, срывающимся шёпотом, то и дело переходя на свист…говоришь до изнеможения, до тех пор, пока не находишь то самое. То, что так важно было сказать…произнести вслух. Дать знать об этом небу, ветру и всему, что тебя окружает…скрепить себя с этим и остаться верным…
Когда то заветное сказано, на душе становится легко и пусто, так, что слышно свист ветра и тоненький звон серебрянных колокольцев, а на пересохших и искусанных губах чуть горький привкус мяты…
Мокрая трава…вертер ласкает шею и лицо…и так клонит в сладкую дрёму…»