Слышишь, Ясная? Я научусь
Жечь мосты и не возвращаться.
Я не буду к тебе стремиться,
Да и крылья уже не те…
И ночами не буду молиться
Непроглядно-слепой пустоте,
Забываясь в бездушно-унылом,
Блекло-белом ненужном сне.
За окном — посмотри! — кружится
По-осеннему теплый снег…
Слышишь, Ясная? Я научусь…
Я не буду пылать до дрожи.
Пальцы нервно раскрутят узел,
Зеркала не в осколки — в прах…
Слышишь, Ясная? Мирно засни —
Я не буду твой сон тревожить.
Я останусь — но лишь улыбкой
На холодных твоих устах.
Только разве по воле своей
Люди могут любовь уничтожить?
Слышишь, Ясная? Отблеск зари…
Мы с тобою прощаемся ныне.
Иронична судьба! — как же можно
Погибать нам вот так, поутру?
Только все же немеют губы —
Повторяют родное имя
На проклято-последнем, ненастном
И чуть горько-соленом ветру.
В этом мире, смотри, все так просто…
Мы всего лишь с тобой — не святые.
Ты нервничала, расправляла на одежде складки,
А сердце вырваться пыталось из груди.
Кусала губы, и помада показалась сладкой,
И разум на ухо шептал: «Иди!
Беги, не стой, не жди, не надо.
Здесь всё по кругу — пустота.
И одиночество — тебе награда,
За то, для него, увы, не та.»
А ты ждала, и складки на одежде расправляла,
По лицам всё блуждал потухший взгляд,
На плечи безысходности упало одеяло.
…Добро пожаловать в твой личный ад.
Ты нервничала, расправляла на одежде складки,
А сердце вырваться пыталось из груди.
Кусала губы, и помада показалась сладкой,
И разум на ухо шептал: «Иди!
Беги, не стой, не жди, не надо.
Здесь всё по кругу — пустота.
И одиночество — тебе награда,
За то, для него, увы, не та.»
А ты ждала, и складки на одежде расправляла,
По лицам всё блуждал потухший взгляд,
На плечи безысходности упало одеяло.
…Добро пожаловать в твой личный ад.
***
Когда бездумно пророчит лето,
А человеку — шестнадцать лет,
И столько веры в свои победы
И в то, что бога на свете нет!
И вечер теплый, и ветер южный,
И окрыляет избыток сил,
И очень важно, и очень нужно,
Чтоб кто-то бережно объяснил,
Что жизнь проходит, меняет краски,
То зацелует, то отмстит,
Не все то горе, что нету счастья,
Не все то золото, что блестит,
Что в мире много таких вопросов,
Где не ответить начистоту,
Что резать вены — еще не способ
Свою доказать правоту.
Когда Земля в десятый раз
Из зимних вынырнет теней,
Ты вспомнишь что-нибудь о нас?
Ну, хоть, один из наших дней?
Где ты была так молода,
А я, поживший на веку,
Уже подсчитывал года…
Уже дописывал строку…
Но жизнь способна удивить –
Перечь ей, вздорной, не перечь…
Я, разучившийся любить,
С ума сходил от наших встреч.
И снова небо узнавал
По цвету близких твоих глаз,
И в облаках слова искал,
Чтоб рассказать тебе о нас.
А в чёрных звёздочках ресниц,
И в тонких прочерках бровей
Сошлись в одно черты цариц,
Принцесс, инфант и даже фей…
Пройдут, как канут, десять лет,
Сотрётся боль о серый быт…
Нам сохранить бы этот свет,
Нам не устать бы от обид…
И если мне ещё не срок —
(Вдруг я по-прежнему живой?)
За эти годы сколько б строк
Я написал о нас с тобой!
За то, что я тебя любил…
И от себя хотел спасти,
Ты… если только хватит сил,
Меня, пожалуйста, прости…
Вышла в сад, которого нет,
в дождь, который везде,
лягушка на красный закатный свет
путешествует по воде,
вся она — сердца дрожь
в мешочке зеленых кож,
всасыванье тревог
из воздухов облакатых
в красных дождях и светах,
вздувается и опадает
кожаный мокрый бок —
бездонно глубок,
а спинка ее в слезах,
зеркальная спинка
вся в мокрых глазах,
в искрах закатных свеч.
То, что во мне голодает,
у нее отнимает речь.
1992
Юнна Мориц
Уважаемые авторы!
Если вы нашли одно из ваших произведений, опубликованным на нашем сайте без указания вашего авторства, большая просьба написать нам по адресу info@liricus.ru и указать ваше полное имя и ссылку на оригинал. Мы немедленно добавим эту информацию на сайт.