Привет Вам из Грядущего!
Из века тридцать первого,
Звенящего, поющего,
Красивого ,заветного.

Привет Вам из Грядущего,
Из века тридцать первого —
Ни одного в нем злющего,
Ни одного в нем нервного.

Ни одного бедарного,
Ни одного несчастного…
Привет из Чуда Дальнего
Вам теплый мой и ласковый.

Привет вам из Грядущего
Светлейшего и нежного,
Где от восторга крУжится
Душа моя нездешняя.

Меня сюда забросила
Мечта моя высокая,
И детская, и взрослая,
Святая, ясноокая.

Та самая, та лучшая,
Бессмертная и верная…

Привет Вам из Грядущего!
Из века тридцать первого,

Зельвин Горн

Меня убивает, что ты не спишь по ночам.
И хочется рядом, чтоб вместе с тобою не спать,
Под утро в упрямой бессоннице бросить кровать
И гладить устало ладонями по плечам.
Потом целовать тебя, в окна смотреть на рассвет,
Варить крепкий кофе — иначе как день пережить?
Но нас разделяют проспекты и этажи,
И каждую ночь тебя у меня нет.
И я засыпаю одна, до трех-четырех
Ворочаясь на неудобных подушках,
Ногам всегда холодно, а остальному — душно.
И каждую ночь гадаю: когда ты уснешь?

мечта—не следствие тоски
с громоотводным лейкоцитом,
как призрачны эти мазки—
художественный ржач над бытом..

все лейбористы поутру
спешат откуда-то куда-то,
мне это всё не по нутру,
ведь я приверженец заката..

здесь лишь гламурная печаль,
где нимбы—в шлакопроизводство,
все стрелы Робин Гуда вдаль
летят к вершинам свиноводства..

нет,я так больше не могу,
пойти,убить кого-то слепо?
зачем,ведь он же ни гу-гу,
и вообще это нелепо..

внутри пылающего склепа
не загорится сигарета…

Мои руки жуют дорогое стекло, выдрав куски витража из июля
Ладони беззубеют боли назло
Хрустят одержимостью
Carpe jugulum!

Шамкают пальцы по ломкому крошеву, кровь из царапин — не капли, а пули
Колото. Резано. Платой за прошлое
В горло, осколочно
Carpe jugulum!

Мои руки плюются стеклянистым месивом. Жалят как осы из сбитого улья
Осколки. В эти минус пятнадцать по Цельсию
Греюсь от ненависти
Carpe jugulum!

В каждом случайном я вижу врага, мечу в виски и не знаю, врагу ли,
И знать не желаю. Любовь дурака
Слепа и жестока
Carpe jugulum!

Мстительность рвется из газовой камеры сотен трахей сигаретного дула
Воздух отравлен памятью намертво
В клетки вгрызается
Carpe jugulum!

Черту сдались сожаления поздние
Хочется вытрахать память об осени

Carpe jugulum (лат.) — «Хватай за глотку»

Прощальные

Вот и все. Прерывается нить.
Оставляю души частицу.
Обо многом хочу расспросить
Перед тем, как с вами проститься.

Расскажите, друзья, почему
Сердце плачет, а слезы не льются.
Вы ответьте скорей: Почему
Выйдет срок, и друзья расстаются.

Почему же нельзя нам всегда
Быть всем рядом на трудной дороге.
И так хочется мне навсегда
Здесь остаться на этом пороге

Здесь мы молоды, счастливы вместе.
Здесь мы можем гулять до утра.
Но сегодня лишь грустные песни
От себя отпускает душа.

Следов сырые отпечатки,
бульвар, заснеженный трамвай,
прикосновение перчатки
и быстрое: » Прощай».
Иду направленно, мертво,
и тишина, и снег витает.
Вот поворот, вот вход в метро,
и яркий свет, и шапка тает.

Стою на легком сквозняке,
смотрю в тоннель, набитый мраком,
и трогаю рукою мрамор,
и холодно моей руке.
И шум, и отправлений чинность.
И понимать мне тяжело,
что ничего не получилось
и получиться не могло.

Евгений Евтушенко

Тревожьтесь обо мне
пристрастно и глубоко.
Не стойте в стороне,
когда мне одиноко.

Когда я в чем спешу,
прошу вас — не серчайте,
а если вам пишу,
на письма отвечайте.

Желайте мне добра
и рядом и не рядом.
Твердите мне : » Пора!» —
всегдашним ждущим взглядом.

В усердии пустом
на мелком не ловите.
За все мое » потом»
мое » сейчас» любите.

Е.Евтушенко

Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверил сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным -давно.

Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех печальных глаз…
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно — возмездье — настает.
» Предатель!» — дождь тебя наотмашь бьет.
«Предатель!» — ветки хлещут по лицу.
«Предатель!» — эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,

и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя.

Е. Евтушенко 1961 год