Чьи то тени, мне шепчут в уши,

Не понятные мне слова…

Так пронзительно: «Ну же-ну же…

Ты же хочешь того сама.

Забирайся повыше к небу,

И пытайся уже лететь.

Он с тобой никогда и не был,

И не будет тебя хотеть.

Ты ненужная, глупая птица

Научись же уже летать…

Так давно тебе ночью снится,

Как в полёте легко умирать.»

Когда пишу стихи, пишу легко.
Так входит в тело вдох, так сердце бьется,
Как жизни нить, строка моя не рвется —
Течет, бежит, струится под рукой

Тоской, любовью, нежностью и грустью,
И красотой, и немотой моей…
По ней лишь стих мой каждый будет узнан —
По голосу, что стал еще сильней.

Больней лишь отзвук — пульс терпеть в груди,
Коль сердце всё готово осудить
И нестерпимо просится наружу…

Тогда глоток любви — один лишь нужен —
Строкою, чей путь неисповедим…

Василиса_Иванова

Философия родилась из огня. Из маленьких язычков костра, отражавшихся в глазах древнего человека, когда загнанный буйвол уже изжарен и съеден, соплеменники улеглись спать, завернувшись в свои звериные шкуры, а он остался наедине с ночью, звездами и своими мыслями. Воспоминания о прошедшей охоте сменились планами на завтрашний день, а потом пришли Думы. О том, что такое звезды… О том, почему ночь сменяет день…. О причинах удач и невезений.
Философами становятся неудачники. Счастливому человеку некогда задумываться о причинах своего счастья, он просто им наслаждается. Он знает КАК нужно жить и не задумывается ПОЧЕМУ именно так. Руки у него растут из правильного места, стрела летит туда, куда нужно, да и вся его жизнь похожа именно на эту стремительно летящую в цель стрелу.
А неудачники сидят у костра и размышляют о том, как устроен мир вокруг них. И прирученный огонь преданно смотрит на них, тихо щелкая сгорающими ветками, и думает вместе с ними. Как старый друг, с которым хорошо сидеть рядом и молчать каждый о своем.

(с) Игорь Маранин

Я пишу тебе письмо на листке тетрадном
И задумчиво грызу ручки колпачок.
Опасаясь, что «Привет» прозвучит прохладно,
Осторожно вывожу: «Здравствуй, светлячок!»

Ты читаешь между строк и не терпишь фальши,
Если слишком горячо – значит, сочинил.
Пару слов за полчаса написал, а дальше
Непременно посмотрю – хватит ли чернил.

По бумаге я скриплю ручкою старинной
При свечах, ко всем чертям спрятав ноутбук.
Я пишу тебе письмо не спеша и длинно,
Но иначе и нельзя, если про судьбу…

Арсений Платт

Видать, была любовью
Ты все ж в моей судьбе.
Душой, губами, кровью
Тянулся я к тебе.
И жизнь внезапно цену
Иную обрела.
И все твои измены
Под корень подсекла.

Что ж…Пусть… Живу теперь я
Неплохо. Ничего.
Не верю в счастье. Верю,
Что можно без него.
И жизнь на сон похожа,
И с каждым днем я злей.
И ты, наверно, тоже
Живешь не веселей.
Безверье и усталость
В душе, в судьбе, в крови…
Приходит рано старость
К живущим без любви.

Наум Коржавин 1962

Пахнут мая вечера
табаком
и чашкой кофе.
Недопитое Вчера
спит тайком
в стеклянном штофе.

Многоточье редких встреч,
поцелуй
как запятая
и разлук прямая речь:
— Не тоскуй,
судьба такая…

Дождь как будто из ведра.
Хмель Весны
похмельем платит.
Недожитое Вчера
прячет сны
в чужой кровати.

Спит, укрытая плащом
на душе
любовь в заплатах.
Я люблю тебя еще,
но уже
не помню запах.

(с) Игорь Маранин

Качается пред глазом полоса —
Прицельных линий траурная сетка.
Гуляет ветер в длинных волосах,
И гильзы с крыши скатывает редко.

Не дрогнет тренированно рука,
И на курок надавит палец плавно,
И смерть твоя придет издалека,
Так неожиданно и в принципе незвано.

А снайпер просто медленно уйдет,
Оставив теплую винтовку на бетоне.
Возможно и его судьба найдет,
Со вскрытой глоткой в городской промзоне…

Максим Нерусский.

 

Поразительные глаза,

Так пронзительно лезут в душу…

Только, НЕТ, мне не как нельзя,

Ты умом мне совсем не нужен…

Но вот телу не нужен ум,

Оно глупое, хочет страсти…

Оно знает лишь, что ты юн,

Оно верит в земное счастье.

Мне бы спрятаться от тебя,

Мне б к любимому на поруки…

Стыдно жгут, как огнём, меня,

Ненасытные твои руки…

Всё трудней оттолкнуть их вновь…

Всё отзывчивей льнётся тело…

Горечей полыхает кровь…

Нет, нет, нет, не могу, не хотела…

в детстве
свежий утренний ветер
с ароматом горящих
контейнеров
орошил меня серебряной пылью

тысячи ран, на руках и ногах
словно тысяча порезов

тогда я впервые понял
что всё что меня окружает
— эти дома, эти люди
эта баскетбольная площадка, это небо
эта школа
двор — всё это тюрьма

все крыши домов смотрят на меня
все крыши домов смотрят на меня

одна большая тюрьма
с зомби-мертвецами, с которыми
мне приходиться здороваться, общаться, гулять
играть, меняться фишками и кассетами
спекулировать, драться — одна большая тюрьма

все крыши домов смотрели на меня
все крыши домов смотрели на меня

я вернулся домой, смыл кровь
никому и ничего я бы не сказал
никто и никогда бы не узнал

но это происходило не раз
и не два

я смотрел телевизор
вдруг открывалось окно
— будто невидимый герой стоял за ним,
не видимой рукой рассыпая в ветре пыль

я играл в видео игру
и вдруг мои пальцы были в крови

я пинал мяч, и вдруг я падал на колени
где в место песка оказывалась пыль

запираясь в ванной
я тихо смывал кровь
я тихо наблюдал, как заживают мои раны

каждый раз, когда это происходило
я чувствовал прикосновение Бога
сопричастность к земле
и воздуху, солнцу и воде

это стало моим наркотиком
я отправился в подвал пятого подъезда
где жил талантливый мистер Рипли

он отдал мне, за несколько бутылок водки
голубую мечту, все желания
в банке с серебряной пылью

я обмазал ею себя, не сталось живого места
слезами смывал с себя кровь
теперь в моих венах течёт ртуть
теперь я весь
состою из серебра

эй! иди сюда!
отведай серебряной пыли
что бы не случилось, знай
— этому не будет конца

© Юрий Stereo

Одинаково непохожие,

Одинаково одинокие,

Мы проходим. Мы только прохожие —

Мы проходим уроки высокие.

Из миров мы проходим в мистерии,

Из страданий идем в сострадание,

Из идей, из метафор — в материи,

В дым камланий, шумы мироздания…

Под студеными космами Космоса,

Под гипнозами, гримами, гимнами —

Мы проходим без карты, без компаса:

Мы проходим любовь Невзаимную…

На планетах мы только прохожие.

Мы – не мы, мы – сомнамбулы Божии.

Мы проходим то мимо, то мимами

Сквозь немые умы свои мнимые.

Сквозь массовки, масонские ложи и –

В темень темечка, в тело прихожее

Одинаково непохожие,

Одинаково нелюбимые…

Георгий Бореев