Исполняя свой странный каприз,
Оттолкнусь от асфальта сильней.
Унесется стремительно вниз
Россыпь желтых московских огней.
Под покровом полуночной тьмы,
Облака рассекая крылом,
Среди серых коробок немых
Зорким взглядом найду я твой дом.
Сквозь раскрытую створку окна
Я войду в золотое тепло.
Мягкой кошкою спит тишина.
Ты, задумчив, сидишь за столом.
Сигареты и свет ночника,
Чтоб бессонную ночь скоротать.
За строкою ложится строка,
Заполняя стихами тетрадь.
Я неслышно тебя обниму
И губами к щеке прикоснусь.
Не успеешь понять, что к чему, –
Воздух снова спокоен и пуст.
Ускользну за окно в тот же час
И подстроюсь под ветра аллюр.
А в ушах твоих будет звучать
Колокольчика звоном: «Люблю!»
(с)

Я скрещиваю пальцы на весну
На ту, что никогда не станет нашей.
Нам колокольный звон ее не страшен.
Не бойся. Не сдавайся. Не ревнуй.
Я скрещиваю пальцы на судьбу,
На две различных линии ладоней –
Твоя мечта о прочном, теплом доме,
Моя ухмылка против снежных бурь.
Я скрещиваю пальцы на любовь –
Твою. Прекрасно-нежную, святую,
Единственную. Я чуть-чуть колдую,
Чтоб для нее был ясным день любой.
Я снюсь тебе. Меня в природе нет,
Я странная фантазия, я пешка,
Безумных дней неправильная вешка,
Коварный и капризный амулет.
И тайно, так, чтоб ты не увидал,
Я скрещиваю пальцы на везенье
Твое – на бестревожное забвенье,
На легкий, безболезненный финал.
(с)

Я поморщился от яркого солнечного света, нагло прорвавшегося в мою комнату через многочисленные дырки в старых шторах, нехотя встал с кровати и посмотрел на часы. Половина второго, однако.
С кухни доносилась музыка — выключать компьютер перед сном, я считаю, моветон.
«Climbing up the heavenly stairs
You know where you’re going when you know where
You’re going to hell
Yes, you’re going to hell.»

Я ухмыльнулся. Отличное начало дня. За-ме-ча-тель-но-е.
Я достал из холодильника банку пива, четыре яйца и сардельку, и, отхлебнув из банки, принялся готовить Утреннюю Яичницу. От Дневной она отличалась наличием лишь одной сардельки, а от вечерней — отсутствием помидоров.
В ожидании завтрака я курил красные Marlboro и пил пиво, а также блаженно щурился и стучал в такт музыке ногой по полу.

«You’re going down a hundred eighty degrees,
You can see when you can see
You’re going to hell
Yes, you’re going to hell.»

Я выключил конфорку и поставил сковородку с немного недожарившейся яичницей на стол, но, когда я взял вилку и приготовился наконец-то начать свой завтрак, в дверь позвонили.
— И кого только черт принес, зараза.
Читать далее

Задержалась я тут,

На этой планете,

Где сеют грусть. и взрослые и дети.

Где одинокие сердца.

Не греют никого.  и никогда.

Где печальные взгляды,

Неоправданных надежд

Есть в глазах. даже у невест.

Где нет любви, заботы и тепла…

Но что же есть у вас, Толпа?

* * *
он приходит когда у тебя потолок заплёван
он приходит когда ты готова убить любого
кто напомнит тебе о времени года\суток
он приходит когда забываешь как бьют посуду

потому что в твоих стаканах утихли бури
он всегда не в себе он смеётся и много курит
он слегка утомлён бесконечными after-party
и глаза у него такие что можно спятить

он приходит и ты забываешь про сон и пищу
он не ищет любви он давно ничего не ищет
он садится напротив гитару берёт и разом
твоя жизнь накрывается медным гремучим тазом

это мальчик «звездец» это мальчик «сушите-вёсла»
это мальчик «плевать-я-хотел-что-случится-после»
это мальчик «сегодня-здесь-завтра-в-Амстердаме»
это мальчик «шизофрения-не-за-горами»

у него то пожар то потоп то медные трубы
он бывает пронзительно нежным но чаще грубым
он молчит запивает твои откровенья чаем
выгибается раненым тигром когда кончает

он целует твою ладонь говорит спасибо
ты встаёшь на дыбы ты как будто висишь на дыбе
он уходит и ты сползаешь по стенке на пол
опрокинув стаканчик ядрёных сердечных капель

он уходит и ты понимаешь что это финиш
собираешь себя по частям и опять половинишь
четвертуешь рыдаешь роняешь себя с балкона
каменеешь у зеркала как Медуза Горгона

это мальчик «привет» это мальчик «какая-жалость»
это мальчик «я-не-припомню-где-мы-встречались»
это мальчик «таких-не-любят-таких-стреляют»
это мальчик «звездец»
ты жива ещё???
поздравляю

(с) Ирина Парусникова

это стихотворение мое любимое..я от него просто тащюсь..

***

Девочка научилась расправить плечи,хватаешь за руку не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт.
Девочка миловидна как октябрята-белая блузка в тон,талисман в кулак.
У нее в глазах некормленные тигрята-рвут твой бренный торс на британский флаг,
то есть-сердце погрызть,остальное так-
для дворников и собак!

А у девочки и ковер пропылесосен(или пропылесошен),плита бела!
Она вообще все списывала на осень,но осень кончилась,а девочка не ожила..
Девочка выпивает с тобой с три литра,смеется,ставит смайлик в конце строки!
Она бы тебя давно уже пристрелила,но ей все время как то все не с руки!
то сумерки,то попутчики дураки,
то пули слишком мелки…

А у девочки русые волосы,зеленые глазки,голубое небо,кудрявые облака!
Девочка ,кстати, пол года уже не курит..пробежка,чашка свежего молока!
Она обнимает тебы будто анаконда,спрашивает,как назвали?как родила?
Она забыла тебя вообщем то почти рекордно,два дня себе поревела и все дела,
потом,конечно,неделю все письма жгла
и месяц где то спать еще не могла..

Девочка уже обнимает других,во снах о любви не льнет к твоему плечу..
Девочка уже умеет сказать не «нахрен»,а спасибо большое,я ,кажется,не хочу!
Девочк была «нигдевочкой»,стала женщиной вывеской-«не влезай-убьет»,
Глядишь на нее,а внутри что то скрежешеться-растил котенка,а выросло е- мое!!!
точнее слава Богу,уже не твое-
остальное дело ее

А мы играем в такие игры,
Что не дай, чтоб увидел Бог,
Мы с тобою легки на выдох,
Мы с тобой тяжелы на вдох.

Ты целуешь меня в ключицы,
Без вопросов-ответов ночь.
Мы с тобою такие птицы,
Что не очень-то и поймёшь.

Утром кормишь меня с ладони,
Для тебя я милейший зверь.
Сколько было на этой роли
Женщин, вышедших в твою дверь.

Где ты был когда я умирала?
Когда мне не хватало игры?
Веришь, я лишь с тобою узнала:
Жизнь возможна и без любви.

Красивая осень.Яркие краски.

Голубое небо, будто-бы из сказки.

Золотые листья — облетают с кроны

Яркое солнце — светит неоном,

Ласковый ветер — гладит ресницы,

Тихо.  Уже улетели птицы.

Все хорошо, но одной холодно,

Мне без тебя в этом злом городе..

Надя Рушева. Пушкин и Наталья Гончарова 1969год

Все знали – Пушкин был игрок,
Хотя не баловала карта.
Но важен был не столь итог,
Сколь упоение азарта.

И ощущенье острых чувств,
И неожиданная ярость,
Когда он ждал –
« Еще чуть – чуть…»
А неудача повторялась.

И вновь захватывал азарт.
В нем просыпался африканец.
Он верил в суеверье карт,
Как предки – в ритуальный танец.

И если приходил успех,
Случался как бы ненароком,
Он забывал, что карты – грех.
И был невинен перед Богом.

Он жить иначе не умел.
Иначе жизнь была бы пресной.
Среди стихов, друзей и дел
И ЭТО было интересно;

И чья –то ставка наугад,
Когда разыгрывалась драма,
Когда поверх зловещих карт
Являлась Пиковая дама.

Андрей Дементьев.