Боль в сердце говорит нам о большой утрате,
Добро и зло встаёт в кромешной тьме,
И силы на борьбу нам, кажется, не хватит,
Всё тело болью захлестнётся в тишине.

Добро и зло нам кажутся неравными,
Зло часто меру всех мерил сожжёт дотла,
И мысли о добре покажутся желанными,
Мы все же видим чудо,- крутится земля!

Добро несёт с собой зажжённый яркий факел,
В нём жизнь сверкает первозданной красотой,
Пусть нет надежд, потоплен даже якорь,
Поверим мы, что нет судьбы для нас иной:

Добро оденет нас в одежды белой ночи,
Соткёт нам светлый праздничный наряд,
В любви потонут стоны, плачь и слёзы,
Нам нет путей совсем других назад.

И зло обледенеет в тёмной ярой стуже,
Оно ведь только в адском пламени горит,
Ему никто по большей мере уж не нужен,
Машина мёртвости автоматически разит.

Её ужасное уродство монстром брошена,
Нет жалости, нет света, жизни нет…
И смертью сзади вся земля прокошена,
То рабство- Сатанинский мир в него одет.

Но из-за облачной холодной дымки
Спешит к нам лучик светлого добра,
Есть время, сила и любовь, что лечат,
Дают нам силу и хранят от зла.

(с)Марина Марченко

Любовь не умирает никогда…

Любовь не изменяет, вечно верит.

Она нас ждёт к себе всегда…

Открыты широко навстречу двери.

Любовь парит, как светлый лучик,

Зовёт к себе, где несравненно хорошо.

Любовь нас всех так сильно любит,

В её объятьях нам всегда тепло.

И мы мечтаем, ждём, в надежде верим,

Что лучик той любви прорвётся в свет,

Но в те ли мы стучимся вечно двери,

Где свет горит иль света уже нет?

Любовь при свете ярком дарит нежность,

В ней счастье разливается рекой,

Такая благодать кругом, такая свежесть,

Она и есть начальный наш покой!

Но для пути к любви одна дорога:

Цена для счастья очень велика,

Там у её извечного и чистого порога,

Всегда стоит начало: вечная весна.

(с) Марина Марченко

Как бы мне хотелось стать стариком. Старым, в морщинах. С сухими жилистыми руками, теплыми, выцветшими глазами, дряблой кожей…

..мягкими седыми волосами. Жить в однокомнатной квартире 20-х годов, и сетовать на то, что она вот-вот развалится. Что бы был у меня котенок, которого я бы поил молоком не первой свежести. Что бы от меня пахло «Беломором», и черным хлебом. Что бы у меня был старый смешной плащ, и котелок с тростью в придачу. Что бы я еле-еле шаркал ногами по асфальту…Да так, что вызывал у многих приступ жалости, к самому себе. Что бы лицо мое было, хоть и старое, но доброе-доброе. Что бы люди на меня смотрели, и жалели что жить мне осталось совсем не долго. Что бы..

Как мне жаль, что я не простой дедушка.

Техасский захудалый городишко…

В салуне — спор и в мутных взорах — цель:

Не женщина, а девушка-мальчишка

В ковбойской шляпе, прозвище — Мишель…

В штаны из кожи вправлена рубаха,

Холодный блеск свинца – вот это взгляд!

Лассо, седло да конь по кличке Птаха

И кудрей россыпь брошена назад…

Ей покер по душе — как чёрт, азартна,

Смит-Вессон на ремне – ты посмотри!

Без промаха в туза, в серёдку карты

Она с бедра стреляет… Раз-два-три!

Три выстрела – и свечи погасила!

Красавчик местный – бармену: — Налей!

Я чувствую в ней девственницы силу

И сладость губ…. А ну-ка, кто смелей?

Сто двадцать унций золота поставлю

На спор, что завалю её в кровать!

Влюблю в себя, возьму, затем ославлю,

Ковбоем бабе в жизни не бывать!

Прошла неделя в тягостном томленье…

Салун ухмылок полон… Дверь с петель!!!

— Ублюдки! Я спала с ним! — в изумленье

Народ оторопел, узрев Мишель…

— Вы так хотели? Да, я проиграла…

Влюбилась до беспамятства! Без сил

Ему я отдавалась и сгорала,

И умоляла, чтоб не уходил…

Он скалился и нарочито грубо

Над женщиной вершил мужскую "месть"…

Я выбила ему мозги и зубы 

Осенний ветер листья обрывает
И их бросает и уносит вдаль.
И клена огненная крона облетает,
Пожара пыл меняя на печаль.
Страстей восторги, жаркий пылкий лепет
Из наших душ сдувает ход судьбы.
Любовь кончается, пьянящий нежный трепет
Растает так же, как увядшие цветы.
Ужасно думать, как всё изменилось,
Остыла кровь, и опустел мой сад.
Потерян смысл, душа вся льдом покрылась,
Ушел любви восторженный парад.
Но вновь сегодня взгляд поймал твой знойный.
И солнца луч разбил мой лед крови.
И ветер страсти, жаркий, неспокойный
Раздул былой пожар в моей груди.
Поток весны ворвался в душу бурный.
Прошла зима, и улетел покой.
И захватил меня любви порыв сумбурный
Я снова клен с зеленою листвой

м

Малиновка (1964)

                  М. Б.



     Ты выпорхнешь, малиновка, из трех

     малинников, припомнивши в неволе,

     как в сумерках вторгается в горох

     ворсистое люпиновое поле.

     Сквозь сомкнутые вербные усы

     туда! -- где, замирая на мгновенье,

     бесчисленные капельки росы

     сбегают по стручкам от столкновенья.



     Малинник встрепенется, но в залог

     оставлена догадка, что, возможно,

     охотник, расставляющий силок,

     валежником хрустит неосторожно.

     На деле же -- лишь ленточка тропы

     во мраке извивается, белея.

     Не слышно ни журчанья, ни стрельбы,

     не видно ни Стрельца, ни Водолея.



     Лишь ночь под перевернутым крылом

     бежит по опрокинувшимся кущам,

     настойчива, как память о былом --

     безмолвном, но по-прежнему живущем.

Перебитые лапы лизала,

Ошибаетесь. Это — душа!

Татьяна Погодина

Э. Асадов

От Арктики до Антарктики
Люди весь мир прошли.
И только остров Романтики
На карты не нанесли.

А он существует, заметьте-ка,
Там есть и луна, и горы,
Но нет ни единого скептика
И ни одного резонера.

Ни шепота обывателей,
Ни скуки и ни тоски.
Живут там одни мечтатели,
Влюбленные и чудаки.

Там есть голубые утесы.
И всех ветров голоса.
Белые альбатросы
И алые паруса.

Там есть залив Дон Кихота
И мыс Робинзона есть.
Гитара в большом почете,
А первое слово — «честь»!

Там сплошь туристские тропы,
И перед каждым костром
Едят черепах с укропом
Под крепкий ямайский ром.

Там песня часто увенчана
Кубком в цветном серебре.
А оскорбивший женщину
Сжигается на костре.

Гитары звенят ночами,
К созвездьям ракеты мчат.
Там только всегда стихами
Влюбленные говорят.

И каждая мысль и фраза
Сверкает там, как кристалл,
Ведь здесь никому и ни разу
Никто еще не солгал.

От Арктики до Антарктики
Люди весь мир прошли,
И только остров Романтики
На карты не нанесли.

Но, право, грустить не надо
О картах. Все дело в том,
Что остров тот вечно рядом —
Он в сердце живет твоем!