Я ухожу, держать меня не нужно.
На слезы и мольбы не стоит тратить сил.
Ты собери мне вещи – я подожду снаружи,
Хоть это сделай – раньше я помощь не просил.

Ты знаешь… я любил тебя и может
Ты не поверишь в это никогда,
Но все же знай, что и сейчас все гложет
По твоим пальцам память, нежность и тоска.

Все собрала? Посмотрим, что внутри:
Песочные часы, варенье, брюки, щетка,
Вопросы шепотом, святые клятвы, сны,
Обертка наших встреч, конфет обертка…

И фотоснимок: черно-белый… мы…
Забыв про объектив, целуемся… но погоди, прости!
Вокруг на снимке – Королевские сады
Сады цветут, а что же мы? А нам нельзя цвести?

Не исчезай… Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.

Не исчезай… Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.

Не исчезай… Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.

Не исчезай… Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.

Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.

Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.

(с) Евтушенко

Строки чувств – души кардиограмма.
Мы с тобой срифмованы давно…
Символы ползут фатально прямо —
Всё уже судьбой предрешено…

Скорбь играет туш неторопливо,
Наскоро хоронятся мечты…
Память – кинолента из архива:
В двадцать пятом кадре – вечно ты…

В колонках играет — Тишина
Настроение сейчас — В ожидании чуда

Она – брюнетка с карими глазами. Он – русый с ярко-синими глазами.

Она слушает немецкий рок, Он – русский рок.

Она неплохо учится, а Он давно уже не видел свой дневник.

Она любит слушать стук капель по окну и Его голос. Он кидаться в Неё снежками или лежать с Ней в парке на  траве.

Она пишет стихи, а Он играет на гитаре.

Она обладает красивым голосом. Он любит вникать в Её слова и думать.

Она тонет в Его взгляде. Ему снится только Она.

Ей нравится наблюдать за тем, как Он ловко перебирает струны. А Он любит слушать стук Её каблуков зимних сапог.

Она любит фотографировать Его, а Он целовать кончики Её пальцев.

Ей нравится пить в зимний вечер с Ним горячий шоколад, а Он любит осторожно расстёгивать Её одежду.

Он гладит Её непослушные волосы, ловя в них солнечные лучи. Она целует Его тёплые губы.

Они вместе слушают, как звенят ключи, когда Она открывает квартиру.

Ей нравятся Его поцелуи, а Ему Её.

Она любит Его. Он любит Её.

Часто, сидя на скамейке зимой, Они молчат и прислушиваются к дыханью друг друга и Их сердца бьются в унисон.

Они такие разные и так идеально подходят друг другу…

Слава — отрава, да честь дорога.
Нету покоя отныне и впредь.
Смилуйся, Боже, — пошли мне врага:
было бы ради чего мне в бою умереть.

Шпага все разрушит споры.
Пей, безумствуй и коли…
Чем храбрее мушкетеры,
тем бодрее короли.

Что наша жизнь? Поединки и кровь!
Полдень в трактире, а полночь в седле.
Смилуйся, Боже, — пошли мне любовь:
было бы ради чего мне пожить на земле.

Шпага все разрушит споры.
Пей, безумствуй и коли…
Чем счастливей мушкетеры,
тем хвастливей короли!

Стихотворение пера Булата Окуджавы
Возвращение мушкетёров? Они были, есть и будут всегда…

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.

Ноябрь 1843

Моя сладкая девочка. Ты прекрасней всех на свете! Я повидал много женщин, и в каждой из них видел тебя. Каждая из них была прекрасна, и в каждой из них была частичка тебя. Все они напоминали тебя, и все были хуже тебя, хотя и красивее. Были блондинки, брюнетки, шатенки, но для меня каждая из них была ты. В каждой из них я искал и находил тебя, даже если внешне вы были непохожи. Но как бы они не выглядели, для меня каждая из них была ты. В их словах и движениях я угадывал тебя и невольно сравнивал, и конечно, ты была лучше, несравнимо лучше их всех! Я всегда гасил свет, чтобы видеть только тебя. У них были твои глаза, твои губы, твои волосы, твоя кожа, нежная, как лепестки розы, такая же благоухающая и волнующая. В темноте я угадывал твой профиль, и она для меня была ты. Я говорил с ней, словно это была ты, и она обижалась, потому что в ней я видел тебя. Я называл её твоим именем, и она понимала, что я люблю не её, а тебя. Всех их я называл твоим именем. Они обижались и не обижались, скорее завидуя, чем негодуя. Они говорили, что любят меня, и, возможно, действительно любили, но я любил в них тебя. Я целовал их, ласкал, и они без ума были от моих ласк, понимая или догадываясь женским чутьем, что так можно только любить, любить, а не заниматься любовью. И как бы ни была хороша каждая из них, ты лучше всех! Одна только мысль о тебе заставляет искать утоления желания. Мне приятно думать о тебе, представлять твои поцелуи, касания, трепет твоих губ, ощущать запах твоих бёдер и вздрагивания взволнованного желанием тела. Ты прекрасней всех на свете! Потому что это ТЫ! Потому что я любил тебя. И люблю до сих пор. Хотя ты давно уже умерла.» (из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте http://www.newruslit.nm.ru

Слушай, а тебе не надоело так жить, м?
Юноша зевнул от души и с нарочито скучающим видом принялся перелистывать страницы дешевого третьесортного детектива, купленного им в переходе еще месяц назад.
— Как — так? Все по-разному живут, Вэл. И если тебе вдруг стало скучно — так можно сходить и развлечься. В казино, в сауну, в бильярд, в…
— Херь.
Вэл отбросил книгу в сторону и, обхватив колени руками, нахмурился.
— Херь полнейшая, Стью, и ты это прекрасно понимаешь. Куда ни глянь-одно и то же. У всех одинаковые мотивы,у всех одинаковые мысли, у всех одинаковые чувства. Поступки? Тоже, в разном порядке. Ну, еще кто-то смелее, кто-то — трусливее,это влияет. Но — все. Остальное абсолютно идентично. Разве это не надоедает? Деньги, любовь, развлечения, самоутверждение и…все? Из этого складываются любые мечты и желания.То есть,в конечном итоге,чтобы было хорошо. Кайф для всех разный,но он так и остается кайфом. Это…скучно.
Читать далее

Ревность

Игру нашли смешную,
и не проходит дня –
ревнуешь,
ревнуешь,
ревнуешь ты меня.
К едва знакомым девушкам,
к танцам под баян,
к аллеям опустевшим,
к морю, к друзьям.
Ревнуешь к любому,
к серьезу,
к пустякам.
Ревнуешь к волейболу,
ревнуешь к стихам.

Я устаю от ревности,
я сам себе смешон.
Я ревностью,
как крепостью,
снова окружен…
Глаза твои колются.
В словах моих
злость…
«Когда все это кончится?!
Надоело!
Брось!»
Я начинаю фразу
в зыбкой тишине.
Но почему – то
страшно
не тебе,
а мне.
Смолкаю запутанно
и молча курю.
Тревожно, испуганно
на тебя смотрю.

А вдруг ты перестанешь
совсем ревновать!
Оставишь,
отстанешь,
скажешь:
наплевать!
Рухнут стены крепости,-
Зови
не зови,-
станет меньше
ревности
и меньше
любви…

Этим всем замотан,-
у страха в плену,-
я говорю:
«Чего там…
Ладно, уж…
Ревнуй…»

Роберт Рождественский.