В душе моей ад написанный кровью,
На белом пергаменте белой души,
Кровью извечною,кровью бессмертного
Рожденного в чреве обозленной судьбы.
Полвека не могу принять,
Ничем нельзя помочь,
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог.
Но если я еще жива,
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
|
Я отдала себя на растерзание
Возьми что хочешь, лишнее отрежь.
И что сказать мне в оправдание?
Своей душей мне сердце нежь.
Болезненно люблю, болезненно ревную
И даже к отражению зеркальному тебя.
В тебе живу, ночую и дневую
Все мало, мало мне любви, себя..
Себя мне мало, жажду больше отдавать
Чтоб задохнулся вмиг, и сразу же воскрес
Безумным от накала наших тел вставать
Набраться сил чтоб вновь взлететь.. Небес
Небес мне мало, тесно вместе там.
Нам тесен целый мир, средь наших чувств убог.
Какое счастье, доступ только мне к твоим вратам.
Открыт. Открыл мне счастье. Ты- мой Бог.
Каждый в жизни поздно или рано
как-то связан с именем Татьяна.
Посмотреть на мир пытливым взглядом,
сколько Тань повсюду с нами рядом!
С детских лет привыкли слышать уши,
как рыдает девочка Танюша.
Что же она глупенькая плачет,
если не утонет в речке мячик?
Чтоб не быть за этот плач в ответе,
вы её всем сердцем пожалейте,
и в ответ чарующей визиткой
разукрасит мир её улыбка.
Каждый год в январские морозы
из-под снега расцветают розы,
и опять наперекор метели
её день наполнится весельем.
Повторяем Танечка, Татьяна…
Дочь, жена, сестра, кому-то мама.
Пусть вас всех не трогают невзгоды,
да храни Господь вас через годы.
Для кого-то и дорога к Храму
совпадает с именем Татьяна.
И уже столетья лечит души
та, кого воспел великий Пушкин.
Вячеслав Игнатович
Несчастные, мы жаждем постоянства,
Не думая, что постоянства нет.
Мир развивается, изменчиво пространство.
Всё относительно. Не вечен человек.
Мы жаждем быть уверенными в завтра,
Пытаясь будущее строить, страховать…
Но жизнь течёт и нас несёт куда-то,
Вновь требуя искать и создавать.
Жизнь — праздник неожиданный сегодня.
А завтра… — завтра может и не быть.
Не важно знать мне, проживу я сколько,
Но важно КАК! ЧТО смог я совершить!
Мир пребывает в вечности мгновенья.
Жизнь требует: сейчас иль никогда!
И дóлжно нам вершить свои творенья,
Искать и находить себя.
Ведь счастье в том, чтоб только быть собою,
Любить, творить, искать и находить.
И жить надеждой, верой и мечтою,
Всё, что имеешь — отдавать, дарить.
И лишь тогда нам Истина откроет,
Что неизменен быстротечный мир.
И потому ценить мгновенье стоит.
Ведь краткосрочен нашей жизни пир.
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
Был ли счастлив я в любви,
В самой детской, самой ранней,
Когда в мир меня влекли
Птицы первых упований ?
Ах! В каком волшебном трансе
Я в ту пору пребывал,
Когда на киносеансе
Локоть к локтю прижимал!
Навсегда обречены
Наши первые любови,
Безнадежны и нежны
И нелепы в каждом слове.
Посреди киноромана
И сюжету вопреки
Она ручку отнимала
Из горячечной руки.
А потом ненужный свет
Зажигался в кинозале.
А потом куда -то в снег
Мы друг друга провожали.
Видел я румянец под
Локоном из теплой меди —
Наливающийся плод
С древа будущих трагедий…
Давид Самойлов
Иван Крамской Неизвестная
Дамам в море быть рисково,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.
Дама в кубрике – явленье,
и тем более — одна ,
только , нам на удивленье,
не смущается она.
И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той – какая,
как Таити, далека.
Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.
И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием « ландо».
Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.
И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.
Неизвестная прекрасна –
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
Тем, что слишком хороша.
И конечно, непохожи
наши жены на нее
по одеже и по коже –
стирка, штопка, ребятье.
Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитие и рабье
гордость тайная видна.
И в старухах , и в девчонках
что –то прячется в тени,
и , быть может, тоже в чем-то
неизвестные они.
А в любой прекрасной даме –
где –то – спрятанная мать,
и ее, быть может, тянет
нам тельняшки постирать.
И она кочует с нами
в чужедальние края
над волнами, сквозь цунами,
как рыбачка, как своя.
А когда мы у Камчатки
и во льдах идет аврал,
жаль, что тонкие перчатки
ей Крамской нарисовал.
Евгений Евтушенко 1971 год
Всё покупается, всё продаётся:
Баба любая за деньги ебётся,
Парни любые за деньги ебутся —
Все покупаются, все продаются.
Всё покупается, всё продаётся:
Баба любая за деньги ебётся,
Парни любые за деньги ебутся —
Все покупаются, все продаются.
