Мы пили за королеву,

За отчий священный дом,

За наших английских братьев

(Друг друга мы не поймем).

Мы пили за мирозданье

(Звезды утром зайдут),

Так выпьем - по праву и долгу!

За тех, кто родился тут!

Над нами чужие светила,

Но в сердце свои бережем,

Мы называем домом

Англию, где не живем.

Про жаворонков английских

Мы слышали от матерей,

Но пели нам пестрые лори

В просторе пыльных полей.

Отцы несли на чужбину

Веру свою, свой труд;

Им подчинялись - но дети

По праву рожденья тут!

Тут, где палатки стояли,

Ветер качал колыбель.

Вручим любовь и надежду

Единственной из земель!

Осушим наши стаканы

За острова вдали,

За четыре новых народа,

Землю и край земли,

За последнюю пядь суши

(Как устоять на ней?),

За нашу честь и доблесть,

За доблесть и честь друзей!

За тишь неподвижного утра

И крыши наших домов,

За марево выжженных пастбищ

И некованых скакунов,

За воду (спаси от жажды!),

За воду (не поглоти!),

За сынов Золотого Юга,

За тысячи миль пути.

За сынов Золотого Юга (встать!),

За цену прожитых лет!

Если что-то ты бережешь, ты и поешь о том,

Если чем-то ты дорожишь, ты и стоишь на том

       Удар - на удар в ответ!

За стадо на пышных склонах

И за стада облаков,

За хлеб на гумне соседа

И звук паровозных гудков,

За привычный вкус мяса,

За свежесть весенних дней,

За женщин наших, вскормивших

По девять и десять детей!

За детей, за девять и десять (встать!),

За цену прожитых лет!

Если что-то мы бережем, мы и поем о том,

Если чем-то мы дорожим, мы и стоим на том:

      Два удара - на каждый в ответ!

За рифы, и водовороты,

И дым грузовых кораблей,

За солнце (но не замучай!),

За ливень (но не залей!),

За борозды в милю длиною,

За зиму в полгода длиной,

За важных озерных чаек,

За влажный ветер морской,

За пастбище молний и грома,

За его голубую высь,

За добрые наши надежды

И Доброй Надежды мыс,

За безбрежные волны прерий,

За безбрежные прерии вод,

За империю всех империй,

За карту, что вширь растет.

За наших кормилиц-язычниц,

За язык младенческих дней

(Их речь была нашей речью,

Пока мы не знали своей)

За прохладу открытой веранды,

За искры в морских волнах,

За пальмы при лунном свете,

За светляков в камышах,

За очаг Народа Народов,

За вспаханный океан,

За грозный алтарь Аббатства,

Связующий англичан,

За круговорот столетий,

За почин наш и наш успех,

За щедрую помощь слабым,

Дарящую силой всех!

Мы пили за королеву,

За отчий священный дом,

За братьев, живущих дома

(Бог даст, друг друга поймем).

До света - тосты и тосты

(Но звезды вот-вот зайдут),

Последний - и ноги на стол! -

За тех, кто родился тут!

Нас шестеро белых (встать!),

Над нами встает рассвет.

Если что-то мы бережем, мы и поем о том,

Если чем-то мы дорожим, мы и стоим на том

    Шесть ударов - на каждый в ответ!

Мы протянем трос от Оркнея до мыса Горн

                               (взять!) -

Во веки веков и днесь

Это наша земля (и завяжем узел тугой),

Это наша земля (и захватим ее петлей),

    Мы - те, кто родился здесь!

Закрыли путь через лес

Семьдесят лет назад.

Он дождем был размыт и бурей разбит,

И ничей не заметит взгляд,

Что дорога шла через лес

Там, где нынче шумит листва,

А приземный слой - лишь вереск сухой

Да пятнышки анемон.

Лишь сторож помнит едва -

Где барсук проскакал да исчез,

Где горлица яйца снесла,

Когда-то был путь через лес.

Но если ты входишь в лес

Летним вечером, в час,

Когда холод идет от стоячих вод

И выдры, не чуя нас,

Пересвистываются через лес,

В подступающей полутьме

Вдруг зазвучит перезвон копыт,

И шелест юбок, и смех,

Будто кто-то спешит

Мимо пустынных мест,

Твердо держа в уме

Забытый путь через лес.

Но нет пути через лес.

Ресторанное порно

«Есть только три наслаждения у мужчины: есть мясо,ездить на мясе, и втыкать мясо в мясо.»
Тамерлан
*
Мужчины-гурманы,свершилось!
Держите рты и ширинки шире!
Первое в мире

Ресторанное порно!

Задорное
ню меню:

Лидирует аперитив
кровавая мэри.
Маша по-нашему.
Пряная-пьяная.

На первое
рекомендую
Святую
невинность
под соусом винным.

А вот и чего погорячее:
Отменная блядь на блюде-
отведайте,люди
ломоть ее плоти!

Для любителей экзотики-
Горячие черные ротики,
щедро приправленные эротикой.

И непременный десерт-
мертвая
накокаинненная мальвина
в стиле ню
с ликером
блю
кюрасао.

Без кофеина
без холестерина
без газа-

все сразу

до оргазма

до отказа
набивайте желудки!
Жрите,ублюдки!

Аппетитные
сытные
недорогие подруги
И диетические почасовые пассии.
***
Сие посвящается всей той массе,
что видит в женщине мясо.

Себя желая обмануть,
Забыть все то, что было,
Не зная как так провернуть,
Чтоб и она забыла,
День ото дня ее взывать,
Кидаться на стены бессильно,
И каждый день ответ искать,
И разбивать об пол мобильник,
Сходить с ума, терять сознание,
И много дней не есть,
Забыть про встречи и собрания,
И ждать дурную весть…
И чуда ждать, случайный миг,
И нож в себя воткнуть,
Сосед лишь твой услышит крик,
Как ты решил уснуть………….

Подслушанный разговор

— Снова дралась во дворе?
— Ага!
Мама,
но я не плакала.
Вырасту-
выучусь на моряка.
Я уже в ванне
плавала!
— Боже,
не девочка, а беда!
Сил моих больше нету.

— Мама,
а вырасту я когда?
— Вырастишь!
Ешь котлету.

— Мама,
купим живого коня?
— Коня?!
Да что ж это делается?

— Мама,
а в летчики примут меня?
— Примут.
Куда они денутся?!
Ты же из каждого,
сатана,
душу
сумеешь вытрясти!

— Мама,
а правда , что будет война,
и я не успею
вырасти?..

Р.Рождественский

(мое)

Ты родился Богом посреди рабов.
Их ужасно много. Ты был не готов.
Вот рабы желудка. Хавчика рабы.
Вот рабы рассудка. Жернова судьбы.

Вот рабы контроля, встроенные в цепь.
Справки и пароли. Чипы, клипы, плеть.
Лейблы и мобилы. Личный микрофон.
Кто-то тебя слышит. Анонимен он.

В спину нервно дышит номер 007.
Ох*ели люди. Ё*нулись совсем.

Мой милый Крот, не смотри так больно, прошу тебя, умоляю,
Глаза слепые сильнее ранят, чем холод минувшей стужи…
Весна пришла. Неужели думал, меня ты не потеряешь?
Прости… присядем. Мне тоже грустно.
Ты кашляешь? Не простужен?

А помнишь, самой морозной ночью, мы ели с тобой варенье
И говорили о всяком разном… о том, что нам ночью снится,
О нашем мире, его загадках и даже — перерожденьях,
И ты застенчиво мне признался, что хочешь родиться птицей…

Мой Крот, я знаю, ты светел сердцем, и я к тебе привязалась.
Вот только я не смогу без Солнца, без Неба и без свободы,
И жить мне нужно не в душных норах, а в светлых просторных залах.
А ты — не сможешь, мой друг, не сможешь. Такая твоя природа.

Не плачь… ну, может, в какой-то жизни… но только, мой Крот, не в этой.
Прошу не надо, твоя тоска для меня тяжелей удара.
Прощай, пора мне. Щебечут птицы, и я ухожу к рассвету.
Там Принц, наверно, уже заждался. Мы будем красивой парой.

— Простите, молодой человек, но вы — быдло.
Собственно, с этого и началась моя новая жизнь. Да-да, и никаких вам переносных значений — меня просто вырвали из моей уютной шкуры, из новенького костюмчика за штуку евро и из красивых чистеньких туфель, и впихнули вот в это. Это, насколько я уже смог разглядеть и прочувствовать, представляло собой нечто маленькое, щупленькое и дрябленькое, запах имело неприятный — кажется, смесь пота, алкоголя и дешевых сигарет, одежду носило не по размеру, да и заношенную до потертостей, а уж про туфли — мятые, грязные, рваные — вообще и говорить-то стыдно. В общем, это мне не нравилось, но факт оставался фактом. Это было мной.
Оно стояло в маленьком светлом кабинетике, оформленном дорого, но совершенно безвкусно. Перед ним, в высоком резном кресле сидел мужчина, явно желающий создать себе образ утонченный и в высшей степени благородный: волосы с легкой (и, возможно, искусственной) проседью были ровно той длинны, которая так свойственна людям творческим, но не чуждым обществу — то есть, чуть выше плеч;белая рубашка, чуть запачканная аккуратными пятнами чернил и поверх нее — бежевый жакет, якобы небрежно накинутый на плечи. Кроме всего прочего, мужчина отличался исключительной физиономией — лично у меня создалось ощущение, что она вылеплена из воска, настолько правильными, но в то же время словно некачественно вылепленными казались его черты. Знаете, это как в музее восковых фигур — вроде бы, все с реальных людей слеплено, да и похоже, но тем не менее все равно пошло и фальшиво. Так и с этим вот, напротив меня. Мерзенький типчик.
Я, наверное, выглядел настолько растерянным и ошарашенным, что это заставило мужчину смутиться.
— Прошу простить меня за бестактность, юноша, я, признаться, иногда излишне вспыльчив, и совершенно не успеваю подумать о чувствах собеседника, прежде чем выношу свой вердикт. Возможно, если бы вы согласились присесть и испить со мной прекрасного белого чая (надо сказать, божественнейший напиток), то я смог бы подробнее рассказать вам о ваших ошибках, внести, так сказать, небольшой корректив в ваш…эээ…роман. Ну-с, как вам мое предложение?
Я рухнул в кресло и смотрел на мужчину, в надежде что он сможет хоть как-то прояснить ситуацию.
Господи, что я вообще здесь делаю?
Кто я?
Читать далее

Звездное небо. Kastaneda

Послушайте!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают –
значит – это кому – нибудь нужно?
Значит – кто – то хочет, чтобы они были?
Значит — кто –то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит –
чтоб обязательно была звезда! –
клянется –
не перенесет эту беззвездную муку!
А после ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому – то:
«Ведь теперь тебе ничего?»
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают –
значит — это кому – нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

Маяковский В.В.