«Будет время — пиши, обещаю не медлить с ответом.»
Обещаю легко: ты из тех, кто не станет писать.
Что ж… Логично. Пускай все закончится этим же летом,
Не трепи себе нервы, бумагу напрасно не трать.
И не нужно звонить. Позже скажешь: что было то было.
Эти краски нелепые смоет морскою водой —
Возбужденья румяна и скромности ложной белила —
Все сойдет. Я стара, чтоб рыдать над такой ерундой.
На прощанье — бери же, бери! — я дарю тебе счастье
Не жалеть ни о чем, не винить ни себя, ни меня.
Мотыльки беззаботные все-таки правы отчасти,
Я учусь развлекаться, их принципам верность храня,
Я же знаю, что дальше: работа, работа, работа…
Ничего не осталось для вмиг опустевшей души.
Впрочем, можно оставить на столике адрес и фото,
На другой стороне начиркав: «Будет время — пиши…»
…И шагнуть из кипящего страстью курортного рая,
В простоквашу московского утра лицо окуная…
Прячься от памяти, прячься… Но каждая вещь,
как ни старайся не видеть – хранит отпечаток,
который не сунешь подальше, как пару перчаток.
Это – живое. Себе не прикажешь: «Отрежь!».
«Хрущевка» на «Звездной», старинный рояль без кустов,
собака у ног, крепкий чай и пельмени на ужин…
И ты был тогда так клинически, истинно нужен.
Но запад есть запад. Восток, как всегда, есть восток.
Нас грело спокойно одно на двоих одеяло,
и спину подставил покорно двуспальный диван.
Но все завершается. Утро вступило в права.
Нас было так много. И нас оказалось так мало…
Толку-то дергаться? Это же просто стихи,
Краткий анализ того, что сказать не успела,
драка с рассудком, мочилово с памятью тела –
она обостряется осенью, что твой бронхит.
Если здесь ночь, то в ночи, как водится, яд.
Легкие стали тяжелыми – это все кашель…
Ты обещал, что наше останется – нашим.
Помнишь? Конечно же, помнишь… да что это я.
-Было сиреневое небо и туман — много тумана, так много, что почти ничего и не видно. Озера были — огромные, прозрачные, а в них — серебряные рыбки, глазастые и юркие. Лодочки были, а в них — одинокие рыбаки. А еще леса зачарованные и синие горы, в пещерах которых испокон веков прятались легенды. Непуганые почти легенды, прятались так, чтобы интереснее всем было.
Да много еще чего…и замки, заросшие плющом и окруженные колючими кустами диких роз, и шаткие деревянные мостики, и тихое, печальное осеннее море, и утесы, и пустынные площади заброшенных городов, и…
Все равно, всего не перечислишь.
— Дед, а, дед, а откуда ты знаешь про эту страну? Ты там был?
— Был. Я там все детство был, да и потом, бывало, заглядывал — так, побродить в одиночестве по каменным мостовым, или послушать издалека плач одиноких сирен.
— А сейчас? Не заглядываешь?
— Да нет. Нету больше этого места. Ну, или мне туда дорога закрыта. Да и зачем? Сейчас я все больше в других местах бываю — где небо чистое-чистое, ни облачка, и повсюду смех, песни. Люди танцуют, улыбаются друг другу, жгут ночью костры, а на Ивана Купалу бегут искать огненный цветок папоротника. И находят даже, говорят. Хорошо там. А про ту страну лучше и вообще вам забыть. Мертвая она — и сейчас, и всегда такой была. Лишь туман да тоска.
Дед улыбнулся внукам и покачал зачем-то седой головой.
А внуки посидели еще минуты с две, надеясь, что вдруг дед еще чего захочет рассказать, а потом разбежались по своим делам.
я живу в америке
и все эти небоскрёбы — ух, ёба —
все эти милые скверики
и домашние коники
а ещё — сколько хошь гидропоники
первого, беляша и даже мескалито.
тут все знакомые — и тарантула, и тито.
простор открыт — и движение открыто,
у меня даже есть собственная свита,
хоть и из крыс, но из верных.
и когда я, разодетый, выхожу на авеню,
каждый знает — не в моих правилах нести хуйню
каждый — потенциально в моей постели, в стиле ню,
любые возраженья пресекаю на корню —
ну как-то вот так примерно.
я живу в америке — и вы приезжайте
Уважаемые авторы!
Если вы нашли одно из ваших произведений, опубликованным на нашем сайте без указания вашего авторства, большая просьба написать нам по адресу info@liricus.ru и указать ваше полное имя и ссылку на оригинал. Мы немедленно добавим эту информацию на сайт.
