Смешно до боли, смешно до колик, до спазмов в сердце, до нервной дрожи: я безнадежна, я тебя_голик, я тебя_ман без зачатков воли; кому-то влипнуть так не дай Боже. Смешно до крика, до «Будь ты проклят!», до строчек в рифму и строчек в прозе, я жмусь к лицу твоему биноклем, я тебя_фил, что скорее сдохнет, чем будет счастлив без новой дозы. Смешно до больше-я-не-сумею, до тихих рыков, до громких стонов, и я отчаянно стервенею: мне больше вовсе не снятся феи, а снятся только твои ладони. Я – тебя_что_там_еще_бывает, я – тебя_люб; о подобном – слышал? Об этом много всего писали; нет, ни хрена уже не спасает,
И я.
Всего лишь.
Пытаюсь.
Выжить.

— Кем бы ты хотела стать?

— Птицей белой, чтоб летать.

— И далеким будет путь?

— На край света, ни свернуть.

— На вопрос, прошу, ответь

   Зачем тебе туда лететь?

— Чтоб найти его одной,

   Ведь никто не смог другой.

— А если будут ураганы?

   Злые ливни и бураны…

— Буду все равно лететь —

   Все готова претерпеть.

— Если мерзнуть снег заставит?

— Выше к Солнцу – перестанет.

— Если будет жаркий зной?

— Полечу вперед стрелой.

— А когда его найдешь?

— Подарю тебе… Возьмешь?

***
Мир дорогой, и сумрачные своды
не каются и не валяются в грязи,
Они живут лишь в ожидании свободы,
Им все равно, что смерть уже вблизи.

Считаем деньги мы и бьемся за копейки,
Воруем честь и топим мир в пруду,
А бабушки обсели все скамейки,
И сплетни поползли, — гореть же им в Аду.

Век информаций, технологий и чудес,
Сегодня торжествую я перед началом века,
А завтра список собираю антитез,
Скончался мир, и нету человека.

Дым серый на груди графини Кастильоне,
Глядит в эпоху нашу искоса и лестно,
Сыграет нам на древнем карильоне,
Ну а победа куртизанки лишь телесна.

***
Божественно пахнут кристальные розы,
стекает их алая кровь, что горда,
И нет здесь стихов, не будет и прозы,
Когда умирают цветы навсегда.

Божественно пахнут кристальные розы,
Усмешкам и взглядам на них наплевать,
И не помогут теперь никакие угрозы,
Не будет никто вам их здесь отпевать.

Божественно пахнут кристальные розы,
Победа и пафос прошли сквозь туман,
Лежат на земле, привлекают морозы,
Как тот всем ненужный простой наркоман.

На чести крест

Ветер дождь,
И капли слёз
В глуши души
Переплелись
Открыв глаза
Слеза течёт
Она со всплеском
Упадёт
На шее кровь
На теле кровь
Это след
Твоих оков
Оковы
Алчности, зла
Змея обиды уползла
Оставив только
Боль от ран
Оставив
Их в душе,
Глазах
Меня бросав,
И зная месть
И ты упал
На чести
Крест

Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью, наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам, привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца,
Начав еще мальчишкою с « ньюпора»,
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы…

Константин Симонов 1939г.

И хочется лечь, завернуться в небо, от всех сквозняков подоткнуть бока…А серая армия дона Рэбы с утра маскируется в облака. Куда ни посмотришь — повсюду рати, подмокшая вата саднит в груди…И я выхожу их встречать в халате, в носках, мизантропии, бигуди. Я режу огурчик, соленый, вялый, нектар для моих дорогих гостей…И осень засаленным одеялом уже застелила мою постель.
-О, Господи, дай мне…
— Возьми сама.
— Сходить за кефиром. Сойти с ума.
И я не мыслю себя без виски, янтарных колосьев вторая власть, была бы я киской — купила вискас, а так — по октябрьски надралась. Цепная дворняга, калачик света тащу по команде «Пошла! Апорт!», мне хочется даже прослыть поэтом — ведь это, по сути, престижный спорт. Четвертая рифма, вода седьмая, не вижу, не слышу, иду на Вы…Как милой бедняжке дожить до мая? Бедняжки к морозам уже мертвы.
О Господи, я же…
— Уже не я.
Расти до отметки. Срастить края.
И я засыпаю, зажав аорту в промокшей, осенней, чужой горсти, промозглое время — другого сорта, уже не способное прорасти, последнее, злое, не мякиш — сажа, скребу по сусекам, держусь в руках, а в общем, родные, совсем не скажешь, что я препарирую облака. Прости меня, милый, за эту силу, хохочет в кармане картонный черт. Я просто хотела, чтоб все красиво. Он садит меня на свое плечо.
О, Господи, слева!
— Смотрю, держись.

©Хамзина Мария

***
Что ж…Поживи со мной, если хочется,
Всё равно, поверь, нам не петь вдвоём.
Обязательно лето кончится,
Сядем в лодочку и приплывём…
Вот и первый листопад,
Как кораблекрушенье,
Лишь обломки облаков
В лужах августа тонут.
И предчувствие любви
До головокруженья,
И предчувствие беды,
Да в глазах — тихий омут.
А в тихом омуте — дело к осени,
Хочешь — сказку мне, хочешь — песню спой,
Как клёны первыми листья сбросили:
Точно — к осени, значит — в запой!
И я ночи напролёт
Стану пить бабье лето,
И охранником моим
Будет автоответчик.
И никто не подойдёт —
Ни словца, ни привета,
Впрочем, всё это — моё,
Тут я тебе не советчик.
Здесь бы третий куплет по сюжету, но…нету,
Просто тихо скажи: до свидания, лето.
Просто жизнь наша — зал ожидания…
До свидания…
В .Третьяков

Если б я был посильней в слоге,
Я б, наверно, подобрал фразу,
Но, иголочкой лежу в стоге,
И пойди, найди меня сразу.
А я иголочкой лежу в сене
Мимо танки борозды пашут,
Как тот наркотик, что в моей вене,
Перепахивая боль нашу.
И куда деваться мне, если
Этот шприц давно в меня воткнут:
Ты мне — письма, я тебе — песни,
Ты мне — пряник, а я тебе — вот кнут!
Но если б ангел не прильнул к двери,
И контрольным не стрельнул в душу,
Я б, наверно, до сих пор верил,
Что пою, а всё равно трушу.
Что боюсь опять тебя бросить,
И боюсь свести с собой счёты.
Правда, вот уже в висках проседь,
И не «собака точка ру», а — счёты.
Но, забросив все свои соты,
Прилетела, вдруг, пчела к свечке,
Прожужжав, пожалуй, раз в сотый
О самом близком мне человечке.
На груди пригрелась змея,
На столе завяли цветы.
Кто напишет, если не я?
Кто услышит, если не ты?
А ты на самом деле, как фея,
Появляешься, когда горе.
И сижу, как будто в кафе я,
И по колено мне опять море.
Я царапну плавником сердце,
И, по-бычьи, лбом упрусь в стену,
И откроется твоя дверца,
Что б впустить меня в свою вену.
И я выплыву, как на сцену,
В знак Тельца, под рукоплеск Овна…
Ты назначишь мне опять цену,
Без пятнадцати минут ровно…
Если б я был посильней в слоге,
Я б, конечно, подобрал фразу,
Но…иголочкой лежу в стоге,
И пойди, найди меня сразу…
В .Третьяков