Всё, что даётся — это благость.
Мы сами выбираем зло.
Во мне живёт лишь благодарность,
Всем бедам и смертям назло.
И благодать, что нам даётся,
Навряд ли можно искупить.
Нам лишь работать остаётся,
Работать, верить и любить.
Нас чудо водит по планете,
Счастье везде всегда даря.
А мы, наивные как дети,
Лишаем праздника себя.
Не видим иль не замечаем
Заботу и любовь небес.
Себя мы сами обделяем
Любовью, коей в нас не счесть.
Лишь приглядись — и ты увидишь,
Насколько неслучайно всё,
И чудо вдруг во всём заметишь,
И счастьем станет бытиё».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература http://www.newruslit.nm.ru

Я вас люблю! Как можно быть счастливым

Не видя нежных и прекрасных глаз?

Мне хочется всегда казаться милым

Но как мне быть, что делать мне без вас?

Но каждый вечер, зажигая свечи

Я места для себя не нахожу

Ночь предо мною обнажила плечи,

Я тихо с грустью у окна сижу.

 Ищу тебя и вглядываюсь в лица

И снова знаю ,что ты не придешь

И лишь надежда огоньком искрится

А разум шепчет:" Ты напрасно ждешь". 

Но только сердце разуму не верит

В нем боль, тоска и горе через край.

И жажда чуда. Кто любовь измерит?

Зачем менять счастье на печаль?

Скажи, зачем ты снова в ночь уходишь?

Останься ,слышишь! Подожди, вернись!

Но почему ты редко так приходишь?

А разум снова шепчет мне: "Проснись,

Проснись, открой глаза пошире…"

Но только слово в горле застревает.

Ты для меня- единственная в мире.

Дороже звезд, дороже синих вод, 

Дороже неба, солнца и восхода, 

Дороже всех людей на всей земле.

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! Вчера, сегодня, снова.

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! Сейчас, всегда, везде.

   Игорь Тальков.

Я, как пуля, прошла по касательной,

На секунду тебя зацепив.

Ты не прятал свою невнимательность,

Сигарету в сердцах закурив.

Да не надо выдумывать сказку,

Чтобы скуку менять на вежливость!

Я ведь знаю: всё это – маска,

И ты годы висишь над бездною.

Ты стареешь…ты сам это видишь.

Оттого одиночество глубже

Просочилось в глаза. Мертвый идиш

Не спасает в осколках душу…

О свечу обжигая пальцы,

Я молюсь о тебе исступленно.

Чтобы снова умел улыбаться,

Чтобы снова стал в жизнь влюбленным…

Одиночество.

Непонимание.

Слёзы, крики

Ни капли сострадания…

Всё где-то там… совсем вдали…

В своей запутанной книге судьбы

Я пытаюсь это место найти,

Но, чувствую, туда никогда не дойти…

Любовь, а может не совсем…

Меня никак не покидает!

И я кричу на радость всем

(Хотя быть может не на радость)

Что мало жить осталось мне

Я существую… чувствую?- лишь малость…

В тиши, быть может, кто услышит

Молитвы юной, жаждущей души…

Пусть пару строк он мне напишет,

Как выбраться из той глуши?!

Я всё пытаюсь смысл найти

Как жить, что в мире делать,

Куда идти??????

Но ничего… ты только подтолкни…

И я попробую на новый лад пойти.

И новый смысл в судьбе найти,

И новый свет, ни капли тьмы,

Его увидеть только стоит…

И каждый этого достоин!

Ревность

Я влюблен. Мне пятнадцать. Она холодна.
Я, отвергнутый, к ней не иду на рожденье.
Жить мне невмоготу. Испиваю до дна
Нелюбовь, одиночество и униженье.

За дворами сгорает заря на Москве.
Наблюдает пожар каланча на Сущевке.
Опускается сумрак. Как при волшебстве,
Фонарей зажигаются длинные четки.

Во втором Самотечном пустынно. Туда
Лишь бродячие псы совершают набеги.
Но над снегом горит высоко, как звезда,
Золотое окошко, висящее в небе.

Там она. Там на тюле ее силуэт.
Там счастливый соперник ликует за чаем.
Я взбешен со всей силой пятнадцати лет.
Я в отчаянье. Но и жесток и отчаян.

Образ сладостной мести мерещится мне.
Громкой славой увенчанный, в час неурочный,
Я въезжаю в столицу на белом коне,
Предо мной переулок Второй Самотечный.

Открываются окна. Сияет луна.
Я проехал, задумчив и взора не кинул.
Вслед мне в позднем раскаянье плачет она.
А соперник растерянный чай опрокинул.

Нет! Тогда я не стану врага попирать,
Ибо мы не злопамятны и горделивы.
Лишь одною печалью могу покарать:
Будь счастлива, любимая! Будьте счастливы !

Давид Самойлов.

Тут все не то, чтобы заболело, тут все не то, чтобы уж слегло, но завязалось тугим узлом, и хрен ты что-нибудь сможешь сделать – считай, что просто не повезло.

Алиса именно так считает, точней, считает она до ста и ждет, когда что-то внутри растает; ее магическое число ее одно только и спасает, когда ей трудно забыться сном. Алисе холодно и немножко тяжеловато с такою ношей, и если Дьявол ей что предложит, она прижмется к его устам. Алиса нежно его обнимет, она согласна остаться с ним, и потом – что хочешь, хоть Хиросима; душа и так у нее пуста.

Алиса молится безответно, ее как будто колышет ветром, глаза сияют небесным светом, немного кружится голова. Алисе хочется быть поближе, она в восторге идет на крышу – уж там-то точно ее услышат, к ее прислушаются словам. Алисе просто молиться мало, пусть бы ее в небеса забрали – она бы Ангела целовала в его сияющие уста.

Тут все не то, чтобы посерело, но растеряло свои цвета. Алисе хочется перестать, Алиса, кажется заболела; Алиса вздрогнула, побледнела и поняла вдруг: что ты ни делай, тут нет ни Дьявола, ни Христа.

Тут все не то, чтобы заболело, тут все не то, чтобы уж слегло, но завязалось тугим узлом, и хрен ты что-нибудь сможешь сделать – считай, что просто не повезло.

Алиса именно так считает, точней, считает она до ста и ждет, когда что-то внутри растает; ее магическое число ее одно только и спасает, когда ей трудно забыться сном. Алисе холодно и немножко тяжеловато с такою ношей, и если Дьявол ей что предложит, она прижмется к его устам. Алиса нежно его обнимет, она согласна остаться с ним, и потом – что хочешь, хоть Хиросима; душа и так у нее пуста.

Алиса молится безответно, ее как будто колышет ветром, глаза сияют небесным светом, немного кружится голова. Алисе хочется быть поближе, она в восторге идет на крышу – уж там-то точно ее услышат, к ее прислушаются словам. Алисе просто молиться мало, пусть бы ее в небеса забрали – она бы Ангела целовала в его сияющие уста.

Тут все не то, чтобы посерело, но растеряло свои цвета. Алисе хочется перестать, Алиса, кажется заболела; Алиса вздрогнула, побледнела и поняла вдруг: что ты ни делай, тут нет ни Дьявола, ни Христа.

…хочеться блевать но не время, время начищать сапоги (с)

…
Он приходит домой, ещё один день…
Его соседи на стенах висят, словно распяты, и внутри и снаружи…
Кобра прибита к потолку, ржавым гвоздём,
Капли яда и крови,
Стекают и падают прямо в голову, пробивным дождём,
Запущен часовой механизм…
А он сидит, продавливая недавно купленное кресло из кожи,
И втыкает в огромную STEREO SYSTEM…

PLAY

ЛОПАЮТСЯ БАРАБАННЫЕ ПЕРЕПОНКИ!!! НА ВЫКАТЕ ГЛАЗА!!!
СОСЕДИ ПАДАЮТ СО СТЕН!!! СОДРАГАЯ В СТЕНАХ ПРОВОДА!!!

А он сидит, продавливая кресло из кожи,
И яд течёт со лба…

STOP
PLAY
TRACK 12
REPLAY

Сердце бьётся в такт. По груди молотком.
ЭЛЕКТРОННЫЕ ВЫПЛЕСКИ НИЗКИХ ЧАСТОТ!!! КАК ЕБИЧЕСКАЯ СИЛА БАЛЬЗАМА БИТНЕРА!!!
ХУЙ В ВЕДРЕ!!! ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ СЕРИЯ!!! МИНУСОВОЙ БАЛАНС КПД!!! Хьюмэнити сука…

«Так и вся наша жизнь, то SECAM а то PAL
То вополе кранты, то в головах спас
Вышел чтоб идти к началу начал
Но выпил и упал, вот и весь сказ» (с)

ЗВУКИ ГИТАР УТИХЛИ ДЛЯ НАС
НА ИХ МЕСТЕ ТЕПЕРЬ ЭЛЕКТРОННЫЕ ВЫПЛЕСКИ НИЗКИХ ЧАСТОТ!
Б.Г. теперь — дурной знак.

VOLUME +

Что вы сказали? ЧАК ПАЛАНИК? Что вы зделали, после прочтения его книг?
Купили мебель!!! Или увеличили среднее время шопинга? А ещё планируете купить HDTV телевизор!? Я угадал?
Ха! ПОЕЗЖАЙТЕ НА СВАЛКУ, ВЫ НАЙДЁТЕ ТАМ ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗЕМПЛЯР! Неделю назад выкинул.
Эти книги, и эта мнимая философия, никчему, как мы видим, неприводит!

Что вы сказали? НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС? Его нет! Его и небыло никогда!!! ЭТО МИФ! Много ли вы знаете о мифах древней Греции?! РУССКИЙ РОК? Это Блеф!!! БИЗНЕСС!

ШОУ, МАТЬ ВАШУ, БИЗНЕСС!!! СВЕРДЛОВСКИЙ РОК? Свердловский рок в 21 веке победил Дейл Карнеги.

Что? Нука погромче? БИБЛИЯ!? До тех пор, пока тебе не дадут по голове в подворотне, или твоя ебучая успешность, не полетит ко всем чертям, ты хуй откроешь её!!! ХРИСТИАНЕ, БЛЯДЬ, НАШЛИСЬ!!!

Ты не можешь жить без музыки? Ооо… Ты даже играешь в группе? Подстригись, или хотябы вымой голову!!! Постирай джинсы! Малолетняя лузерная сука «из группы»! Ты ненавидишь гопников? Они тебя тоже.

Ты умный, и не читаешь бред? Ты читаешь чисто новостную ленту, Валеза, Прокуратора, и прочих «уважаемых»? Тогда какого хера ты дочитал до этого места!? Ты, приглаженная, выбритая, пахнущая дорогими духами шлюха!!! Ты новое поколение деловых людей?

Ты финансист, бухгалтер, у тебя есть подчинённые?
Ты шёл к этому, всегда хотел быть успешным, я знаю… Но какого хуя, ты не можешь уснуть!?
Ты постоянно трахаешь своих секретарш? Да, это круто.
Советую нанять тебе частного детектива, ты многое узнаешь о своей жене.

Ты любишь поспорить? На форумах и чужих блогах? Ты всегда отвечаешь охуенно большими комментариями к чужим комментариям? Ты просто животное, которому всегда надо что-то кому-то доказывать!!! И блестать умом.
Ты такой невьебенно умный, но почему же твой дневник такой никчёмный?

В каждом втором дневнике…
Я поражаюсь над вами друзья, вы поднимаете такие охуенно важные вопросы, как «А в чём смысл жизни?», ответ всегда примерно один в итоге получается… Это новая мода что-ли!?
Это просто пиздец.

Ты учишься в институте? Ты просто бухаешь там, а также ловишь связи. Ещё ты просекаешь все новые фишки по искусству понтов!

Ты антиглобалист, антинационалист, оппозиционер? Ты просто сука, желающая власти и денег!!! Ничем не отличающаяся от тех кто стоит у власти! Просто ты об этом ещё не знаешь.

ТЕБЕ ГОВОРЯТ ЧТО ТЫ — ГЕНИЙ? ПОВЕРЬ МНЕ, ТВОЯ ГЕНИАЛЬНОСТЬ НАХУЙ НИКОМУ НЕНУЖНА!!!
ТЫ МОЖЕШЬ ЧТО-ТО ДАТЬ МНЕ? ДАЙ! НЕТ — СИДИ И СЛУШАЙ!!!

ВСЁ ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ — ЛОЖЬ

СДЕЛАЙТЕ ПОГРОМЧЕ

VOLUME +

PLAY

С потолка капала какая-то тягучая жидкость, прямо мне на голову. Я стоял посреди своей комнатушки 4*4 и напряжённо думал. С моих запястий стекало что-то похожее на залепившую мою макушку гадость. Наверное, уже много накапало и моим соседям тоже было неприятно. Я ничего не мог поделать — я напряжённо думал. Monkey say, monkey do.
Мне казалось — именно тогда, а не раньше — что в моё окно смотрит Медный Всадник. Но мёртвый, не живой. И что он искрится разными цветами, что он тоже залит какой-то пакостью и грязно улыбается мёртвым полусгнившим ртом. Я говорил с ним. Я хотел узнать, зачем он возвёл такой большой себе склеп. А Пётр всё улыбался и шевелил могильными червями. Я смотрел на него. Я хотел понять, зачем он взрастил таких страшных себе солдат. А Всадник всё улыбался и подмигивал мне пустой глазницей.
Я провожал Балтийский флот. Пока с моей заиндевевшей головы на пол стекали густые капли, я провожал Балтийский флот. Я ощущал себя сотней позапрошлых женщин, машущих своими платочками и плачущих, плачущих о том, что им оставаться в Мавзолее. Матросы тоже плакали, внутри себя. Они были несчастнее всех этих женщин — потому что они знали, что нет ничего, кроме Великого Склепа. Только там Его возводил кто-то другой. А я плакал сотней голосов и махал своим загаженным платком. Я не верил матросам.
И было очень темно. Наверное, я чего-то не понял тогда. Но я говорил с ними. И жал им руки.
Когда стоишь в луже чужой спермы, смешанной с твоей кровью, и всё это стекает по тебе, норовя залиться в уютные домашние тапочки,
когда за твоим окном не видно ни зги, но из-под него льются рекой рвоты чужие пьяные вдрызг песни,
когда Символом Эпохи оказываешься ты и любой, кого ты знаешь, но только оттого, что в этой «Эпохе» не можешь быть других символов, кроме молчаливых ублюдков, тихо делающих своё грязное дело,
когда за твоей спиной снуёт и веселится неугомонная свора полуночных бесов, но ты думаешь, что так и шипит невыключенный тобой газ,
когда тебе хочется петь и кричать, но ты забыл все песни, а горло словно забито вчерашним дерьмом,
когда в тебе поднимается глухое чувство несправедливости и ты хочешь выбежать под ноги к этим людям, к этому Всаднику и его вечно терпеливым матросам,
тогда —
внезапно! —
тебе звонят в дверь:
Читать далее