Красивая осень.Яркие краски.

Голубое небо, будто-бы из сказки.

Золотые листья — облетают с кроны

Яркое солнце — светит неоном,

Ласковый ветер — гладит ресницы,

Тихо.  Уже улетели птицы.

Все хорошо, но одной холодно,

Мне без тебя в этом злом городе..

Надя Рушева. Пушкин и Наталья Гончарова 1969год

Все знали – Пушкин был игрок,
Хотя не баловала карта.
Но важен был не столь итог,
Сколь упоение азарта.

И ощущенье острых чувств,
И неожиданная ярость,
Когда он ждал –
« Еще чуть – чуть…»
А неудача повторялась.

И вновь захватывал азарт.
В нем просыпался африканец.
Он верил в суеверье карт,
Как предки – в ритуальный танец.

И если приходил успех,
Случался как бы ненароком,
Он забывал, что карты – грех.
И был невинен перед Богом.

Он жить иначе не умел.
Иначе жизнь была бы пресной.
Среди стихов, друзей и дел
И ЭТО было интересно;

И чья –то ставка наугад,
Когда разыгрывалась драма,
Когда поверх зловещих карт
Являлась Пиковая дама.

Андрей Дементьев.

Можно радио слушать,
Тихо малину кушать,
Временами что-то мычать,
На каждом аккорде кончать.

Но это не путь просветленья!
Несёт он с собою забвенье.
Да что я тут вам говорю!?
Почитали бы лучше «Му-му».

Му-ма это книга лихая,
Собака там не плохая,
Вот только любила рычать –
За это на дне ей лежать.

Герасим же всё это видел,
Он клялся её не обидеть!
Но баба сказала – и псине хана,
Такая вот вышла собачья судьба.

Ага! Вы прилипли уже к мониторам,
Погашены свечи, опущены взоры,
И выключен звук, диджей там молчит,
А Саша стихами тихонько бурчит.

Но правда ж гораздо приятней читать?
Глазами вертеть, временами моргать,
В бошке начинают бежать шестерёнки,
А с дома блять два сьёбала Алёнка.

Но вы не заметили, вы молодцы!
У вас не встают на дойки концы.
Ещё бы сложил вам куплетов хоть пять,
Но меру ребята всегда надо знать!

Ах да, я забыл рассказать про Илюшку,
Ему уебала в макушку кукушка,
И вот он лежит такой молодой,
Со сломанной в хлам правой ногой.

Но время пройдёт, зарастёт и нога,
А там глядишь — женится пора,
Не всё же в бильярдик под пивом играть,
Кого-то там драть, а кого-то не драть.

Сейчас же могли вы радио слушать,
Лежать на диване, малину там кушать,
Временами под нос что-то мычать,
На каждом аккорде легонько кончать.

Но это совсем не путь просветленья!
Несёт он для вас с собою забвенье.
Читайте и слушайте лучше меня,
Такая сёгодня писалась херня.
2007

***
Столько разных людей укрывается в простеньком «ты»,
что не странно совсем, что тебя обнимают другие…
Что ты, нет, дорогой, я совсем не сжигаю мосты,
я ловлю в зеркалах отраженья твои золотые…
Говоришь: «Это жизнь». Говорю: «Ни хрена себе – жизнь!
Это трусость, Хуан… а у трусости нету причины».
Вот такой карамболь. И попробуй тебя удержи…
Ты – сплошное отсутствие, мой ненаглядный мужчина.
И не столько горчит, что уйдешь от меня далеко,
а обидно, что мир мой послушен тебе без остатка:
за тобою мое убежало с плиты молоко,
за тобою ушла горемычная наша собака.
Всё с тобой, о тебе, для тебя… может, хватит? Теперь
надо взяться за ум, повзрослеть, перестроить основы,
сделать новую стрижку, влюбиться, т.д. и т.п.
…
Так мы с Вами встречались? Когда? Вы серьезно? Да что Вы!

Алена Каримова

***
нежность – это неразрешенный секс,
всего лишь вытесненное возбуждение,
желание наедине и при всех
касаться тебя коленями
в ладони ловить твой смех
горячечно шептаться пальцами,
чтобы неловкостью шершавых слов
не оцарапать губы,
и так уж спекшиеся коркой..
и резать языки о зубы,
зализывать, и спать без снов.
но разум
подавляет жар
случайной встречи
оглохших глаз
и разом
треск раскалившихся предплечий
почти угас,
и верный друг —
печалью опаленный бес
моих разлук
заботливо зашторивает окна
моих зрачков,
сварливо обещая скукой
забить альков
мы прерываем разговор,
и пульс не бьется,
но, как обычно, удается
мне тонких пальцев жест небрежный –
забудь!.
… я буду очень, очень нежной
и ты
немного
будь
(с)

***
Хватит. Достаточно. Дай прикурю. Затянись.
Все, успокойся. Аж руки дрожат – я же вижу.
Не хорохорься. Что толку, когда мы одни.
Просто догнали последствия старой интрижки.
Мальчики плачут. И даже, бывает, навзрыд.
Так что поспорить готова я с Робертом Смитом.
Все, я сказала. Мы духом сильны и бодры!
Не раскисай. Кстати, этот вот стильненький свитер,
знаешь ли, ну совершенно тебе не идет…
К чему это я? Отвлекаю. Так, мыслью по древу.
Она подарила? Пардон, неуместен мой стеб.
Ко мне ты приходишь рыдать, а совсем не налево.
Что? Помню, конечно. Да, точно – все те же духи.
Какой ты приметливый, надо же… Жалко, что поздно.
Я жесткая? Точно. Ты только что понял? Хи-хи.
А как ты хотел? Прямо так – на слезе, на серьезе?
Смешно ведь, ей-богу… Поставлю, пожалуй-ка, чай.
Две ложки без горки? Как видишь, еще не забыла.
Она позвонила? Вот только не надо кричать.
Какое мне дело? А ты что здесь делаешь, милый?
Пей чай. На здоровье. Что-что? Пересесть на диван?
Наивная хитрость, дружок. Никаких там «поближе».
Да ну? Не права? Неужели? Я слишком права.
Без пафоса, ладно? Ведь руки дрожат. Я же вижу.

28.09.04 г.

Катерина Молочникова

Написано uthf_5042 Оригинальное сообщение

Странно, мы столько лет дружили с Аллой, но у меня почти нет ее фотографий. Несколько случайных любительских, где она не одна.
Вот удалось вырезать из старого цветного слайда профиль Аллы, здесь она в роли свидетеля на нашей свадьбе.

Она поэт. Правда, видно?

Нескучный сад, зелёный мрак,
Забытая ротонда.
Полузасыпанный овраг.
Река до горизонта.

Гроза ушла за Крымский мост,
На листьях сохнут капли.
А в воздухе висит вопрос:
— Нам хорошо, не так ли?

И смех, и грех, и вздох, и взгляд,
И вымокшая куртка…
Июньский сад, Нескучный сад
Наполнен Петербургом.

Ах, нам, конечно, лучше всех
На целом свете белом!
Нас ждёт удача и успех,
И счастье между делом!

Нескучный сад неповторим,
Нетороплив, нехожен…
…Мы говорим, и говорим
И перестать не можем…

Как много на земле преград!
Как слов на свете мало!
…
Нескучный сад, зелёный сад,
Мой спутник запоздалый.

январь, 1978г.

© Copyright: Алла Макаревич, 2008
Свидетельство о публикации №1804061799

***
Он сказал: «Мне нравятся многие женщины, Я не могу быть только с одной».
Она улыбнулась в ответ.
Он сказал: «Я сам по себе, Я свободен и никому ничего не должен».
Она закурила и опустила глаза.
Он сказал: «Мне нравятся женщины, которые понимают меня, и ценят мою свободу».
Она ухмыльнулась и выдохнула струйку дыма.
Он сказал: «Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься».
Она затушила сигарету и посмотрела ему в глаза.
Он понял, что она не возражает.
Он спросил: «У тебя, наверное, было много мужчин?»
Она обняла его и сильнее прижалась к нему.
Он спросил: «Тебе хорошо со мной?»
Она закрыла глаза и поцеловала его.
Уходя утром, он сказал: «Все было здорово, только давай это останется между нами».
Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча.
Он сказал: «Я как-нибудь тебе позвоню».
Она кивнула и захлопнула дверь.
Он позвонил вечером того же дня.
Её не было дома.
Он дозвонился ей на сотовый только поздней ночью.
Она позволила приехать только через неделю.
Он спросил: «Ну, как ты развлекалась без меня?»
Она улыбнулась и предложила ему кофе.
Он звонил ей почти каждый день.
Она иногда просто не поднимала трубку.
Он приезжал к ней, когда она разрешала.
Она не объясняла, почему приглашения были такими редкими.
Он понял, что хочет быть только с ней.
Он нервничал, когда она не отвечала на звонки.
Он выходил из себя, когда узнавал, что её видели с другим.
Он хотел, чтобы об их связи знали все.
Она была против.
Он хотел, чтобы она была только его.
Он приехал к ней с огромным букетом алых роз.
Она приняла цветы, но попросила больше не приезжать без приглашения.
Он хотел попросить её стать его женой.
Она сказала: «Я сама по себе».
Он закурил, у него дрожали руки.
Она сказала: «Я свободна».
Ему вдруг стало холодно.
Она сказала: «Я никому ничего не должна».
Ему показалось, что сердце остановилось.
(с)

А в мире телефонном — день за днём
Живут, касаясь осени гудками,
Сны Беранже и тайны Мураками,
И наши непризнанья под дождём.
Звучит ,как эхо жизни, долгий звон,
Мистралю подражая, певчим птицам,
И кажется, что можно дозвониться
До первых звёзд и сердца твоего,
И можно дотянутся до листвы,
Желтеющей в окне, вдохнув поглубже
Весь этот мир, что был звонком разбужен
Твоим,не доверяя снам травы,
Считая, сколько жизней пронеслось
От первой нашей до последней встречи,
И пусть ноябрь как вечер быстротечен,
Мы вновь живём с тобою на авось.
И в те часы, когда не рассвело,
Моё сознанье ветрено и хрупко..
И вновь звонок – я поднимаю трубку,
Чтоб длить безумство твоего «Алло».

(с) О. Олгерт